— Например, Гоголь с его «Ревизором», — съязвила Варя.
— О-о! — простонал Герасим. — Мне же его ещё сегодня читать. А потом писать.
— Может, тебя отпустить? — повернулся к нему Луна. — А с бабушкой мы как-нибудь вчетвером справимся.
— Ну, вы звери! — раскипятился Муму. — Вам, значит, бабушка и все остальное, а мне только «Ревизор» и эссе? Нет уж. Пусть лучше мне завтра Ольга пару поставит.
— Дело хозяйское, — развела руками Варвара. — Только потом не жалуйся.
— Я вообще все свои ошибки привык исправлять сам, — глянул на неё сверху вниз Герасим.
— Молчу, Герочка, молчу, — похлопала ресницами Варя.
— Вот ведь какая бабка! — Ивана не оставляло изумление. — Взяла только конверт, а все остальное по-прежнему лежит.
— В этом вся хитрость, — задумчиво произнес Павел. — Клавдия Ивановна ведь говорит, что у неё нет ключей от ящика. Представьте, если, например, милиции вздумается проверить. Откроют они. А там полно всяких рекламных проспектов. Вот менты и подумают, что бабка не врет.
— А ведь и впрямь хитро, — даже с некоторым восхищением откликнулась Варя. — Глядя на Клавдию Ивановну, я такого не предполагала.
— Так, — Иван нажал на кнопку вызова лифта, — давайте скорее! Нитку проверим.
Выйдя из кабины на этаже Холмских, друзья на цыпочках подобрались к двери Клавдии Ивановны. Иван нагнулся, чтобы проверить нитку, и чуть не вскрикнул. Нехитрое сооружение из жвачки пребывало в целости и сохранности.
— Ребята! — ошеломленно прошептал мальчик. — Она никуда не выходила.
Остальные молча переглядывались. У них пропал дар речи.
— Наверное, сперва вышла, а когда вернулась, на место прилепила, — наконец сказал Муму.
— Она чего, привидение? — покрутила пальцем возле виска Варя. — Сквозь двери может руки просовывать? Тогда ей и отлеплять ничего не надо.
— Конечно, не надо, — кивнул Луна. — Прошла себе сквозь дверь. Шасть к ящику. Взяла письмо и вернулась таким же макаром в квартиру.
— А если серьезно, то она вообще могла из квартиры выйти, — сообразил Иван, — а обратно ещё не вернулась.
— Ты забываешь про нитку, — напомнил Герасим.
— Не забываю, — снова заговорил Иван. — Нитку она засекла. И специально прилепила на прежнее место, как будто по-прежнему сидит дома.
— Полуглухая и полуслепая старушка, — покачала головой Варя, — заметила нашу маленькую ниточку и решила проучить хитрых, нехороших ребятишек.
— Нет, погоди, — жестом остановил её Луна. — Если она такая хитрая, то тем более нипочем не ушла бы сейчас из дома. Ведь она знает, что мы должны принести ей продукты.
— Даже моей бабке сегодня напомнила об этом, — вспомнилось Ивану.
— Подумаешь. — На Ивана не произвели никакого впечатления доводы друзей. — Мы сейчас будем звонить, нам никто не откроет, и мы в конце концов уберемся отсюда подобру-поздорову. Потом бабка вернется и станет названивать по телефону бабке Ивана. Мол, слышала, как ребята пришли, но ей было так плохо, что она никак не могла встать с постели. А когда встала и открыла, на площадке уже никого не оказалось.
— Убедительно, — поддержал его Иван. — Главное, что и волки сыты и овцы целы. Раз она в конце концов открыла дверь, никто не удивится, что нитка порвана.
— Вот именно, — буркнул Герасим. — Поэтому вариантов нет. Бабки нет дома. В противном случае нам придется поверить, что она проходит сквозь стены и двери.
Не успел он это произнести, замок щелкнул, громыхнула цепочка и в дверь высунулась Клавдия Ивановна.
— А ну, пошли вон, хулиганы! Топчутся, топчутся! Сейчас милицию вызову.
— Д-да м-мы, — Герасим стал заикаться от неожиданности. — В-вот, м-мы, т-тут…
— К-клавдия Ив-вановна, К-клавдия Ив-вановна, — словно заразился Иван от Муму. — Н-не н-надо м-милиции. Это я. В-ваня.
— Ваню-юша, — сменила гнев на милость старушка.
— Кухню, кухню вам пришли мыть! — громко проговорила Варвара.
— Ах ребятки, ах молодцы! — запричитала бабушка Дмитрия. — Вы уж меня извините, старую, глупую. Слышу, вроде кто-то шуршит, шушукается. А у меня после всего нервы совсем не на месте. Вот и думаю: шугануть надо хулиганье-то. Ну, проходите.
И она открыла дверь. Ребята вошли в квартиру. Вешая куртку на крючок. Варя шепнула Герасиму:
— Получается, она и впрямь сквозь стены проходит.
— Получается, — одними губами ответил тот.
Иван вообще ничего не мог понять. Уйти из квартиры и прилепить нитку Клавдия Ивановна могла. Но вот сделать такое, вернувшись домой… Иван был уверен, что подобное не удалось бы даже великому фокуснику Гудини. Потому что одно дело — трюк и совсем другое — действительно просунуть руку сквозь толстую входную дверь. И тут мальчика вдруг осенило: «А ведь письмо-то могла взять совсем не она. Вдруг Дмитрий предназначал его не Клавдии Ивановне, а своему сообщнику? Ну, да, — продолжал размышлять мальчик, — у Дмитрия, видимо, был ещё один ключ от почтового ящика, который он передал какому-то своему приятелю. Приятель был в курсе его дел. Потом Дмитрий исчез. А пару дней спустя приятель наведался к нам в подъезд и достал из почтового ящика послание с контактным телефоном. Он мог это сделать, пока мы с ребятами ходили обедать, а потом встречались. В общем, времени было достаточно».
Девочки понесли продукты на кухню. Бабушка отправилась туда вместе с ними. Иван хотел поделиться с Муму и Павлом внезапно возникшей версией, но Герасим опередил его.
— Быстро в комнату, — прошептал он. — Пока они возятся на кухне, проверим, не лежит ли конверт. Вдруг Клавдия Ивановна его где-то на видном месте оставила.
— Конверта здесь нет, — начал было Иван. — Я думаю…
— Думать будешь потом, — перебил Герасим. — А сейчас нужно действовать. И по-быстрому.
Они с Луной кинулись в комнату. Иван вынужденно последовал за ними. «В конце концов чем черт не шутит? — подумалось мальчику. — Вдруг я ошибаюсь, и бабка действительно проходит туда-сюда сквозь стены и двери?»
Луна и Муму, чутко прислушиваясь к громкому голосу бабки, переспрашивающей почти каждое слово у девочек, уже орудовали в единственной, но большой комнате квартиры. К обстановке и впрямь лучше всего подходили Варины, а точней, пушкинские слова — «приют убогого чухонца». Тут, если так можно выразиться, господствовал минимализм. Круглый стол, накрытый отнюдь не новой синтетической скатертью. Три стула. Диван. Допотопный платяной шкаф с зеркалом на створке. И наконец, в алькове, задрапированном занавеской, пряталась большая кровать.
На столе не нашлось ничего, кроме очков в кожаном футляре и чашки с недопитым кофе.
— Однако бабушка сердце не бережет, — понюхал жидкость Муму. — Это же надо в таком возрасте и в таком развалющем состоянии крепкий кофе пить!
