— А, да! — Четти Синг улыбнулся. — Это действительно будет забавно. — Он потер остаток правой руки. — Почти год я каждую ночь видел во сне доктора Армстронга. Но никак не думал, что он появится прямо здесь, в Сенги-Сенги.
— Да, как связанный цыпленок. Ну, неважно. Вы должны разобраться с ним, пока он здесь, — настаивал Чэнгун. — Нельзя позволить ему уехать.
— Даже не думайте, — сказал Четти Синг. — Я много размышлял над этим. Смерть доброго доктора должна быть весьма символической и болезненной, но тем не менее объясняться несчастным случаем.
— Не затягивайте! — предупредил Чэнгун.
— В моем распоряжении пять дней, — самодовольно сказал Четти Синг. — Я видел график съемок. Раньше он никак не сможет закончить работу в Сенги-Сенги…
Чэнгун нетерпеливо оборвал его:
— А что рыжеволосая женщина, его помощница?
— В данную минуту с ней забавляется президент Таффари, но тем не менее я считаю, что она должна сопровождать доктора Армстронга в его долгом путешествии…
Четти Синг внезапно замолчал и встал. Он всмотрелся в лес и, когда Чэнгун хотел что-то сказать, властным жестом остановил его. Минуту он стоял, прислушиваясь, наклонив голову, потом снова заговорил:
— Похоже, он здесь.
— Откуда вы знаете?
Чэнгун невольно заговорил осторожным шепотом и нервно откашлялся, тоже всматриваясь в джунгли.
— Слушайте, — сказал Четти Синг. — Птицы.
— Я ничего не слышу.
— Вот именно, — кивнул Четти Синг.
Она замолчали.
Потом Четти Синг приблизился к зеленой стене и произнес на суахили:
— Мир тебе, сын леса. Выходи, чтобы мы могли поздороваться, как друзья.
В просвете в стене растительности вдруг возник пигмей, точно видение. Он стоял в кольце блестящих зеленых листьев, солнечный луч, пробиваясь сквозь высокие ветви вокруг поляны, играл на его глянцевитой коже и рельефно выделял каждую мышцу мускулистого тела. Голова была маленькая и аккуратная, нос широкий и плоский. И маленькая бородка, мягкая, черная, с серебряными нитями.
— Я вижу тебя, Пирри, великий охотник, — льстиво приветствовал его Четти Синг, и маленький человек грациозной легкой походкой вышел на поляну.
— Табак принес? — спросил он на суахили. Четти Синг рассмеялся и протянул ему жестянку родезийского табаку.
Пирри открыл крышку, достал комок желтого табака, положил под верхнюю губу и замычал от удовольствия.
— Он не такой маленький, как я думал, — заметил Чэнгун, разглядывая его. — И не такой черный.
— Он не чистокровный бамбути, — объяснил Четти Синг. — Его отцом был хита. Так он сам говорит.
— Охотиться он умеет? — с сомнением спросил Чэнгун. — Сможет убить слона?
— Он величайший охотник своего племени, но это не все. Благодаря смешанной крови у него есть и другие достоинства, которых лишены его братья.
— Какие? — спросил Чэнгун.
— Он понимает ценность денег, — объяснил Четти Синг. — Для других бамбути богатство и собственность ничего не значат, но Пирри иной. Он достаточно цивилизован, чтобы узнать алчность.
Пирри слушал их. Не понимая английских слов, он поворачивал голову то к одному, то к другому и при этом сосал табак. Одет он был только в набедренную повязку из коры, за плечом лук, на поясе мачете в деревянных ножнах. Неожиданно он прервал обсуждение его персоны.
— Кто этот вазунгу? — спросил он на суахили, показывая на Чэнгуна заросшим подбородком.
— Это знаменитый вождь, и он очень богат, — заверил его Четти Синг, и Пирри прошел по поляне на мускулистых ногах со вздутыми икрами и с любопытством посмотрел на Чэнгуна.
— У него кожа желтая, как будто он болен малярией, а глаза мамбы, — беззлобно заявил он.
Чэнгун достаточно понимал суахили, чтобы ощетиниться.
— Может, он и узнал алчность, но не знает уважения.
— Таковы бамбути, — попытался утихомирить его Четти Синг. — Они как дети — говорят все, что приходит в голову.
— Спроси его о слоне, — приказал Чэнгун, и Четти Синг сменил тон и чарующе улыбнулся Пирри.
— Я пришел спросить тебя о слоне, — сказал он. Пирри почесал в паху, взял в руку большую часть его содержимого и принялся задумчиво раскачивать.
— Да, слон, — сказал он неопределенно. — Что я знаю о слоне?
— Ты самый великий охотник из всех бамбути, — напомнил Четти Синг. — Ничто не движется в лесу, но Пирри обо всем знает.
— Это правда, — согласился Пирри и принялся задумчиво разглядывать Чэнгуна. — Мне нравится браслет на запястье этого богатого вазунгу, — сказал он наконец. — Прежде чем мы поговорим о слоне, пусть сделает мне подарок.
— Он хочет ваши часы, — сказал Четти Синг Чэнгуну.
— Я понял! — рявкнул Чэнгун. — Он нахал! Зачем дикарю золотой «ролекс»?
— Вероятно, продаст шоферу грузовика за сотую часть стоимости, — ответил Четти Синг, наслаждаясь гневом и раздражением Чэнгуна.
— Скажите ему, что я не поддамся шантажу. Я не отдам ему часы, — решительно сказал Чэнгун. Четти Синг пожал плечами.
— Я передам, — ответил он, — но это означает, что подарка вашему уважаемому отцу не будет.
Чэнгун помедлил, потом снял с руки золотой браслет и протянул пигмею.
Пирри заурчал от удовольствия и стал поворачивать браслет, так что маленькие бриллианты на циферблате заблестели.
— Красиво, — довольно засмеялся он. — Так красиво, что я вдруг вспомнил о слоне в лесу.
— Расскажи о слоне, — попросил Четти Синг.
— В лесу возле Гондолы тридцать самок и детенышей, — сказал Пирри. — И два самца с длинными белыми зубами.
— Насколько длинными? — спросил Четти Синг, и Чэнгун, который следил за разговором, выжидательно наклонился вперед.
— Один слон больше другого. Зуб у него такой, — сказал Пирри, снял с плеча лук, поднял его над головой и встал на цыпочки. — Вот такой от острия до губы, не считая той части, что в голове, — повторил он, — дотуда, куда я могу дотянуться концом лука.
— Толстый? — на ломаном суахили спросил Чэнгун голосом, хриплым от жадности. Пирри повернулся к нему и своими изящными, детскими руками полуобхватил себя за талию.
— Такой толстый, — сказал он. — Большой слон, — недоверчиво сказал Четти Синг, и Пирри ощетинился.
— Самый большой слон, какого я видел. Это говорю я, Пирри, и это правда.
— Убей этого слона и принеси мне его зубы, — тихо сказал Четти Синг, но Пирри покачал головой.
— Этот слон больше не в Гондоле. Когда машины из желтого железа пришли в лес, он убежал от дыма и шума. Он ушел в священное место, где никому нельзя охотиться. Запрещено Матерью и Отцом. Я не могу убить там слона.
