Пашку больше интересовал океан. Подперев подбородок руками, он, не мигая, смотрел на его темную безграничную гладь.
– Ух ты! – охнул он и затеребил Левку. – Видел!
– Что? – Левка никак не мог оторваться от заинтересовавшего его зрелища.
– Ну, вода вспыхнула… Вон, опять! Смотри, смотри!
– М-м… планктон…
– Все-то ты знаешь… – разочарованно буркнул Пашка.
Прозаический Левкин ответ отвлек его от раздумий, и тут же в Русакове проснулась обычная жажда деятельности.
– Ну, чего стоим? – забеспокоился Пашка. – Все же готово! Ныряем! Чего ждете?
– Нет, ты заметил, Тихон, – задумчиво начал Левка, – опять море. На полюс летели – ныряли. В саванну собирались – на море попали. Сегодня снова…
– Да-а… – подыграл Тихон, – что-то у нашего пилота компас сбился.
– Ладно вам, – неожиданно смутился Павел. – На глобус вон посмотрите. Земли-то кот наплакал. Море одно… Поехали, ну!
– Ладно, – Тихон уселся поудобнее, – поехали, так поехали… Хорошо хоть не в полушубках и без рукавиц, как в прошлый раз.
2
Власть над расстоянием, подаренная им тарелкой, поначалу опьянила ребят. Возможность увидеть восход Солнца с вершин Гималайских гор, почувствовать на лице прикосновение влажной ладони пассата, услышать таинственный голос джунглей заставляла их вновь и вновь лихорадочно поворачивать глобус. На клавише прокола пространства, как озабоченно шутил Левка, вот-вот должны были появиться вмятины. Казалось, что конца не будет этому калейдоскопу зрелищ. Горы сменялись тундрой, коралловые рифы – полюсами, пустыни – океанами… Школьный библиотекарь не узнавала друзей. Каждое утро она заставала смертельно уставшую троицу у стеллажей с книгами. Разговоры велись по-военному коротко: «В Детской энциклопедии смотрел?» «В Большой должно быть!» «Хейердал там был»… «Гржимек описывал такую!»
Однажды Левка, примчавшись к Тихону, застал его зубрящим английский язык.
– Вовремя ты… – вместо приветствия сказал Тихон. – Переведи: «Как пройти на озеро Лох-Несс?»
Развалившийся на диване Пашка усердно читал красочный том «Человек и океан».
– Да-а… – покачал головой ошарашенный Лев. – Увидела бы мама…
Но уже через несколько дней ребята пришли к неожиданному выводу. Земля, казавшаяся невероятно огромной из окна грачевской школы, на самом деле оказалась маленькой и к тому же чертовски населенной. Прерии, где когда-то скакал жуткий всадник без головы, были распаханы. Героям Жюля Верна, отправься они сегодня в путешествие, пришлось бы переезжать из города в город, заполняя при этом кучу официальных бумаг. Там, где совсем недавно экипаж знаменитого «Кон-Тики» видел лишь бесконечные волны, проходили военные учения. В кратеры вулканов спускались ученые, по морям один за другим шли корабли, в небе летели самолеты… Терра инкогнита больше не существовала. Появляться же в людных местах ребята по вполне понятным причинам не рисковали. Однажды Левка, пытаясь посадить тарелку на безлюдный – по карте – берег Ледовитого океана, едва не налетел на буровую вышку.
– Ну, кто бы мог подумать!.. – оправдывался он.
Тогда и решили летать только в заведомо безлюдные места, за исключением особых случаев – вдруг кому-нибудь понадобится помощь. Кроме того, Лев предложил все «результаты исследований» регулярно посылать ученым. Тихон и Пашка согласились с ним без особого энтузиазма. Пашка сильно сомневался в своих способностях внести вклад в научные изыскания, да и вообще он был сторонником конкретных действий. Тихона же все чаще и чаще одолевал все тот же вопрос «Зачем?», который он не то услышал, не то почувствовал ночью под Грачевкой. Почему ты поступил так, а не иначе? Что последует за твоим поступком? Прав ли ты?
3
Тарелка медленно погружалась. Желтый сноп света от мотоциклетной фары, которую держал Тихон, упирался в такую черную, такую непроглядную темноту, что по спинам ребят время от времени пробегал озноб.
Пашка задержал тарелку там, где пологое дно океана крутым обрывом проваливалось в бездну. Странные, покрытые коростами ила и водорослей обломки привлекали внимание ребят.
– Самолет! – первым догадался Тихон.
– Точно, – согласился Павел. – Не дотянули до берега. И давно, похоже, лежит. Наверное, с войны…
Внезапно из зарослей чуть колышущихся водорослей, оттуда, где когда-то была кабина пилотов, вытянулось похожее на капроновый чулок тело. Какая-то осатанелая, лютая злоба была в полыхнувших глазах, в ощеренной змеиной пасти. Тихон успел заметить, что вместо ноздрей у омерзительной твари были какие-то трубчатые выросты.
Выкрикнув что-то нечленораздельное, Пашка сбил фару и аккумулятор, повалил Левку и ударился головой в купол. Тарелка ухнула вниз.
– Ну и тварь… – только и смог выдавить Тихон.
– Мурена это… – тихо сказал Левка. – Зубы у нее, говорят, ядовитые. То ли от природы, то ли просто трупный яд…
– Нап-пугала, зараза, – все еще не пришедший в себя Пашка перебрался к пульту. – Фотоаппарат приготовь, – набросился он на Левку. – Исследователь!
Левка послушно открыл футляр отцовского «3енита».
– Темно, – объявил он, озабоченно глядя на экспонометр.
– Так описывай, – посоветовал Тихон, скручивавший оборванные Пашкой провода. – Даррелл, вон, любое животное описать может.
– Так то Даррелл, – пробормотал Левка.
Следующие минуты принесли Льву новое огорчение: он не сумел узнать крупную туполобую рыбу с сине-золотистыми плавниками.
– Так и запиши: «Встретил рыбу, которую в нашем магазине не продавали», – ехидно посоветовал Пашка. – Ученые будут страшно довольны.
На Левкино счастье вскоре к куполу тарелки присосалась каракатица. Оценивающе глядя на ребят похожими на человеческие глазами, она опускалась вместе с тарелкой, не реагируя на Левкину суету с фотоаппаратом. Воспрянувший духом Лев начал было делиться своими познаниями в биологии головоногих, но Пашка его не слушал.
– И чего прицепилась, – бормотал он, поглядывая на непрошеную пассажирку и стараясь развернуть тарелку так, чтобы струя воды смыла каракатицу. – Глазищи противные…
– В дно не врежься, – прервал излияния Павла Тихон.
Пашка уменьшил скорость, и вовремя: через несколько минут снизу взметнулось облако мути, и тарелка плотно села на грунт. Когда же вода вновь посветлела, каракатицы, к Пашкиной радости, уже не было.
Луч света выхватил из тьмы рыбу, похожую на камбалу. Лежа на дне, она следила за тарелкой флюоресцирующими глазами. Что-то в странной технике ей не понравилось, и, волнообразно помахивая плавниками, рыба скользнула в темноту.
– Интересно, зачем ей глаза на таких глубинах, – удивился Павел. – Ведь тьма же кругом, Как она называется, ты, конечно, тоже не знаешь? – злорадно осведомился он у Левки.
