Брусков глубоко сидел в своем кресле. Он закрыл глаза, крепко зажал в кулаке подбородок, а его большие, слегка оттопыренные уши все больше покрывались краской.
Мареев знал эти признаки сильного волнения и напряженной работы мысли. Он усмехнулся и продолжал, как будто ничего не замечая:
– Парообразование слишком неэкономный процесс, дорогой мой. Во-первых, вода, чтобы превратиться в пар, требует огромного количества тепла. Затем, водяной пар, прежде чем дойдет до подземной паровой турбины, уже потеряет огромную часть полученной энергии. Наконец, надо учесть потери на конденсацию и потери энергии в самой машине, обычные в таких случаях. В результате не более десяти-двенадцати процентов тепла будет использовано для эффективной работы.
– Да… да… конечно… – бормотал Брусков, – но термоэлементы… термоэлементы… Что за идея?!
– Я пришел к заключению, – продолжал Мареев, – что строить проект в расчете на использование пара – невозможно. Игра не стоит свеч. Совсем другое дело термоэлементы. Здесь тепловая энергия непосредственно превращается в электрическую. А электроэнергию легко передать на поверхность земли почти без потерь.
– Все это хорошо… – перебил Брусков. Он вскочил с кресла и стремительно прошелся по комнате. – Но термоэлементы?! У тебя есть уже проекты, расчеты?
– Нет, ничего еще нет, – просто ответил Мареев. – В этой части проект еще не разработан. Я не электротехник. Я знаю только, что термоэлементы в состоянии трансформировать до тридцати пяти процентов теплоты в электроэнергию в зависимости от разности температур между спаями. И здесь я рассчитываю на твою помощь. Я уже давно думаю об этом, собирался написать тебе. Выходит, что ты приехал очень кстати. Займись этим делом, Михаил. Идея настолько важна, что ради нее можно бросить все прочие работы.
– Но ведь это сложнейшая проблема! Ты даже не понимаешь всей ее сложности, Никита! Один лишь температурный перепад…
Его уши горели. Он продолжал в состоянии крайнего волнения:
– Ведь для того, чтобы простейшая термопара действовала, необходима разность температур в тех местах, где спаяны ее элементы. Один спай должен быть теплее, другой – холоднее. В нынешних сложнейших по составу термобатареях чем больше эта разность температур между местами спая, тем эффективнее работа термоэлементов. Но как же получить эту разность температур на глубине в несколько километров, где царит лишь одна и притом чрезвычайно высокая температура? Понимаешь ли ты, сколько сложнейших проблем встанет при разработке этого проекта?
– Я знаю лишь одно, Михаил, – глухо ответил Мареев, – кроме тебя, я никому не хотел поручать работу над этой частью проекта.
Брусков стукнул кулаком по столу и бросился в кресло. После минутного молчания он выпрямился и провел рукой по гладко выбритой голове.
– Давай лучше продолжим разговор о твоей машине. Я все-таки не понимаю, как она будет производить свою работу на глубине десяти или больше километров? Откуда она получит необходимую энергию? Как она потом выберется наружу? Наконец, кто и как будет ею управлять?
– Подожди, подожди, – рассмеялся Мареев. – Давай по порядку. Как будет работать машина? Как автономный бур, несущий свой двигатель в себе самом. Снаряд должен иметь собственные моторы, приводящие бур во вращение. Источник энергии? Надземная электростанция, питающая мою машину электроэнергией по проводам, тянущимся вслед за машиной.
– Но как же будет двигаться этот крот?
– Несколько стальных колонн будет выдвигаться из его днища и с огромной силой вдавливать его вершину с буровой коронкой в окружающую породу.
– Ну, хорошо, пусть так! А как же будет управляться этот необычайный снаряд?
– Управление сосредоточено в самой машине. Управлять ею будут люди, находящиеся внутри нее.
– Люди?! – воскликнул Брусков, схватившись за ручку кресла. – Кто же пойдет на это?
– Я и ты…
Брусков вскочил.
– Что?.. Ты с ума сошел! Подвергать себя такому риску?!
– Я считаю, – ответил Мареев, – что риск будет не больше, чем при переходе современной улицы. Когда ты поближе познакомишься с моими расчетами и чертежами, ты сам убедишься в этом. В моем проекте еще многое нужно доработать. Ни мне, ни кому другому в одиночку с этим не справиться. Институт рассмотрит мою идею, выпустит проект и поможет мне свести риск до минимума. Самое важное теперь – это проект подземной термоэлектрической станции. Именно то, ради чего я строю снаряд, ради чего я готов спуститься в недра земли, то, что составляет основную цель моей идеи.
Брусков откинулся в кресле и сосредоточенно глядел куда-то мимо него.
Мареев, чуть улыбнувшись, продолжал:
– Нет ничего удивительного, что первым водителем машины буду я, ее автор. Было бы странно, если бы я уступил кому-нибудь другому это право. Ну, а ты… Я уверен, что ты будешь со мной. Впрочем… если ты не хочешь…
– Замолчишь ли ты наконец?
Брусков вскочил. Лицо его опять покрылось красными пятнами, уши горели. Он схватил шляпу.
– Прощай! Я пойду… У меня голова готова треснуть от этих диких проектов.
– Да подожди же, Мишук! Куда ты?
Но Брусков только махнул рукой и исчез в дверях.
Глава 3
Последний бой за проект
Малевская подошла к длинному белому столу. Он уставлен многочисленными стеклянными банками с образцами раздробленных, превращенных в порошок горных пород.
В каждой банке образец покрыт тонкой и твердой коркой. Малевская ставит на нее небольшой особого устройства динамометр и испытывает сопротивляемость корки давлению. Показания динамометра Малевская заносит в тетрадь.
Тишина в комнате подчеркивается шумом мотора, равномерно и глухо доносящимся откуда-то из-под пола, и хлопаньем далеких дверей. Трудно представить себе, что эта комната – лишь одна из многочисленных ячеек огромного научно-исследовательского института, что кругом – внизу, вверху, рядом – сотни людей в кабинетах, лабораториях, мастерских напрягают мысль и волю, трудятся, комбинируют, исследуют тысячи веществ, явлений и законов.
Малевская сосредоточенно работает. Время от времени она отрывается, встревоженно поднимает голову и прислушивается. Потом опять принимается за динамометр и тетрадь.
Звонок телефона прозвучал в дальнем углу лаборатории. Малевская торопливо подбежала к аппарату.
– Слушаю… Малевская… Это ты, Илья?.. Нет, еще не возвратился. Да. Сама жду – не дождусь… Звонка не было. Хорошо. До свиданья.
Послышались шаги за дверью. Малевская выпрямилась и застыла в ожидании. Вошел Брусков. Его уши розовели, а чисто выбритая голова блестела, как шар слоновой кости.
– Здравствуй, Нина! Никаких известий?
– Нет.
– Странно! Уже два часа… пора бы, как будто…
