Фыркнув еще раз, Галли исчез в курительной, а Миллисент, сжав губы, вернулась к своей книге. Минут через пять она ощутила, что рядом кто-то стоит.
– Здравствуй, – сказал Хьюго.
Миллисент вздрогнула, но промолчала.
– Читаешь?
Он встал на другую ногу, правую.
– Интересная книга?
– Простите?
– Книга интересная?
– Очень.
Хьюго решил, что левая нога лучше.
– А про что?
– Про переселение душ.
– Я в этом не разбираюсь.
– Как и во всем прочем, – заметила гордая девушка, встала и пошла к лестнице. – Если хочешь знать про книгу, что ж, я скажу. Когда человек умирает, душа его в кого-нибудь переселяется.
– Вот это да! – сказал Хьюго, ободренный ее разговорчивостью. – Переселяется, а? Чего только не придумают!
– Твоя, к примеру, – продолжала Миллисент, – переселится в свинью. А я приду к свинарнику и воскликну: «Да это же Хьюго Кармоди! Совершенно не изменился».
– Ну, это ты слишком! – сказал Хьюго.
– Да?
– Да.
– Неудачно выразилась?
– Вот именно.
– Похуже ничего не нашла.
– Нет, что же это такое?! – возопил Хьюго. – Из-за чистой чепухи разбить такую любовь! Ты же знаешь, для меня больше никто не существует…
– Сказать тебе одну вещь?
– Да, скажи.
– Меня мутит от твоего вида.
Хьюго пылко засопел:
– Да?
– Да.
– Значит, все кончено?
– Еще как! Если тебя интересуют мои планы, выйду замуж за первого встречного.
– А ты говорила, ты меня любишь. Такого, как я, на свете нет…
– И слава Богу, – сказала Миллисент, и тут вошло прославленное шествие Джеймс – Томас – Бидж, так что с этими удачными словами она гордо направилась к лестнице.
Когда Джеймс и Томас удалились, Бидж остался, зачарованно глядя на кекс.
– Бидж! – сказал Хьюго.
– Сэр?
– Не имейте дела с женщинами!
– Хорошо, сэр.
Он проводил несчастного взглядом, послушал, как он идет по гравию, и снова предался размышлениям. Хорошо бы, думал он, не обидев мистера Роналда, шепнуть своему сеньору, наливая ему вина: «Она в Западной роще, милорд, в хижине егеря. Благодарю вас, милорд». Но это невозможно. Лицо его исказилось, словно от внезапной боли, и он увидел, что из курительной вышел мистер Галахад.
– Хотел вас спросить, Бидж, – сказал он. – Вы ведь служили до нас у генерала Магнуса?
– Да, сэр.
– Тогда вы мне скажете, что там было в тысяча девятьсот двенадцатом году. Я знаю, что старик гонял по газону молодого Мандевиля, и тот был в пижаме, но ткнул он его хлебным ножом или нет?
– Не могу сказать, сэр. Генерал не почтил меня откровенностью.
– Ах, нехорошо! – огорчился Галахад. – Тут нужна точность.
Уходя, он придирчиво оглядел дворецкого, все больше убеждаясь, что с тем что-то не так. Возьмем походку. Но мысли его прервало появление брата, причем исключительно веселого. Галахаду показалось, что он давно не видел такого веселья в Бландингском замке.
– Что с тобой, Кларенс? – воскликнул он.
– А?
– Ты просто цветешь. Скачешь, как холмы
[21]. Нашли Императрицу под диваном?
Лорд Эмсворт широко улыбнулся:
– Прекрасные новости, Галахад. Этот сыщик, ну, Аргус, все-таки приедет. Сейчас он в «Гербе Эмсвортов», мы говорили по телефону. Он звонил, не нужен ли он мне.
– Не нужен.
– Ну как же так, Галахад! Я его очень жду.
– Ничего нового он не скажет. Свинью украл Парслоу.
– Да-да, конечно. Но он ее приведет и… э… приведет. У него тренированный ум, это очень важно. Он говорит: «Перекушу и приеду». Это он так говорит. Я жду не дождусь. А, Констанс, моя дорогая!
Леди Констанс спустилась по лестнице в сопровождении Бакстера. Старший брат смотрел на нее не без робости. La chatelaine
[22] не всегда радовалась появлению новых гостей.
– Констанс, моя дорогая, скоро приедет один мой друг. Забыл тебе сказать.
– Что ж, места много, – с неожиданной приветливостью отвечала леди Констанс. – И я забыла тебе сказать. Мы сегодня обедаем в Матчингеме.
– В Матчингеме? – удивился граф, не знавший там никого, кроме сэра Грегори. – А где?
– У сэра Грегори, конечно. У кого же еще? Он сегодня прислал записку.
– Констанс! – воскликнул граф. – Я… а… тьфу… не буду с ним обедать.
Леди Констанс улыбнулась, как укротительница тигров. Она это предвидела.
– Пожалуйста, Кларенс, не говори глупостей. Я приглашение приняла – от себя, от Галахада, от Миллисент и от тебя. Пойми раз и навсегда, что мы не должны ссориться с ближайшим соседом из-за каких-то свинарей. Ты вел себя как ребенок с самого начала. Сэр Грегори очень мудро делает первый шаг. Отказать нельзя.
– Нельзя? А как же мой друг?
– Посидит один.
– Это очень грубо, – сказал лорд Эмсворт, восхищаясь своей находчивостью. – Я приглашаю человека, он приезжает, и что же? Ему говорят: «А, вот и вы, мистер Пилбем! Развлекайтесь, мистер Пилбем! Все уехали». Что подумает эта… как ее… американка?
– Ты сказал «Пилбем»? – заинтересовался Галахад.
– Кларенс, прекрати, – сказала леди Констанс. – Едем к восьми часам. Приведи себя в порядок. Вчера ты выглядел как чучело.
– Раз и навсегда…
И тут леди Констанс получила неожиданную поддержку.
– Так нельзя, Кларенс, – сказал их брат с разумной твердостью. – Соседи – это соседи. Ссоры не окупаются.
– Вот именно, – сказала сестра, неожиданно нашедшая Саула среди пророков
[23]. – Соседи – это соседи.
– Юный Парслоу не так плох, – сказал Галахад. – Нет, Кларенс, в нем много хорошего.
– Я очень рада, – сказала леди Констанс, – что хоть у тебя есть разум. Идемте, мистер Бакстер, нам пора.
Лорд Эмсворт пришел в себя не сразу.
– Галахад, мой дорогой!
Галахад погладил его по плечу:
