– Может, Волобуй? – с надеждою прошептал я, хотя мне самому в это слабо верилось.
– Скорее, рабочие, – откликнулся Макс.
В котловане на мгновение вспыхнул тусклый свет и немедленно снова погас. Будто чиркнули спичкой или зажигалкой и тут же погасили.
– Посмотрим? – шепнул мне на ухо Макси-Кот.
Я колебался. Пирс на руках у Жанны уже не рычал. Я дотронулся до песика ладонью. Он трясся, как в лихорадке.
– Заглянем туда, и сразу домой, – сказала Жанна.
Мы, соблюдая всевозможные предосторожности, подошли к самому краю котлована и глянули вниз. Чернота, и ни зги не видно. В надежде хоть что-нибудь разглядеть, я сперва крепко зажмурил глаза, затем вновь открыл их. Ноль эффекта.
Сильный удар в спину заставил меня инстинктивно шагнуть вперед. Ноги лишились опоры, и я кубарем полетел в котлован, увлекая за собой потоки земли, камней и строительного мусора.
– А-а-а! – прорезал ночную тишину истошный крик.
Я порядком удивился, ибо отчетливо сознавал: кричу не я, а кто-то другой. Впрочем, это было последнее, что я помнил. Сильно ударившись, я потерял сознание.
Очнулся я от того, что кто-то тщательно вылизывал мне лицо.
– Федя! Федя! Очнись, – услышал я Жаннин голос.
– А мы где? – задал я весьма идиотский вопрос. Но в тот момент для меня это действительно было загадкой.
– В котловане, – пояснила Жанна. – На дне.
– А Макс? – забеспокоился я.
– А я, знаешь ли, в Эрмитаже. В Питере, – послышался язвительный ответ Кота.
Приподнявшись на локте, я с трудом различил во тьме его силуэт.
– Ты там как?
– Лучше не бывает, – отозвался мой старый друг. – Вставай, чего разлегся? Или не можешь?
Пошевелив ногами и руками, я убедился, что все вроде работает, и встал на ноги.
– Или я совсем сбрендил, или нас сюда кто-то столкнул, – поделился я впечатлениями.
– Столкнул, – коротко отвечал Макс.
– Вопрос, кто и зачем? – добавила Жанна.
Мы помолчали. Задрав голову, я посмотрел наверх. Достаточно высоко, чтобы сломать шею. Большое счастье, что для нас это так удачно кончилось. «Впрочем, – спохватился я, – кончилось ли? Пока мы остаемся тут, мы как в западне. А на постороннюю помощь раньше утра рассчитывать не приходится. И то если кто-нибудь из рабочих случайно заглянет сюда».
Сверху с шуршанием сбежал ручеек земли. Я вновь задрал голову, и у меня перехватило дыхание. На фоне темного неба смутно вырисовывался человеческий силуэт.
– Помогите! – срывающимся голосом взмолился я. – Мы тут случайно упали.
Человек наверху не двигался и не отвечал.
– Помогите, пожалуйста, – тоже увидав незнакомца наверху, подхватили ребята.
А Пирс вдруг совершенно по-волчьи завыл. Посмотрев на него, я обмер. Даже в кромешной тьме котлована было видно, что шерсть у пса вздыбилась.
Сверху донесся сухой короткий смешок. Затем что-то лязгнуло. Словно кто-то задвинул тяжелый металлический дверной засов, и силуэт исчез. Именно не ушел, а исчез. Словно бы растворился в воздухе.
Мы стояли, не в силах произнести ни слова. А Пирс, крепко прижавшись к ногам хозяйки, не прекращая, заунывно выл.
– Пирсик, Пирсик, – снова схватила его на руки Жанна. – Ну, успокойся, помолчи, пожалуйста. И без того жутко.
Но пес как будто взбесился. Ощерившись, он клацнул зубами. Жанна отдернула руку, иначе он бы укусил ее. Пирс спрыгнул на землю и вновь принялся заунывно, по-волчьи, выть.
Я словно со стороны услышал громкий дробный звук и лишь с трудом смог сообразить, что это стучат мои собственные зубы. На вершине холма сперва что-то ухнуло, затем застонало. Никогда еще в жизни я не слышал такого жуткого звука. Будто бы кто-то из загробного мира горько жаловался и оплакивал несчастную свою судьбу.
Пирс завыл громче. Будто бы звук, доносившийся с вершины холма, что-то для него значил. С трудом заставив себя повернуть голову, я посмотрел на Макси-Кота. Он тоже безумными глазами взирал на меня.
– М-макс, – заикаясь, произнес я.
Друг мой не отреагировал.
– Макс, – я хотел повысить голос, но в действительности у меня вышло еще тише, и Кот снова не ответил.
Вообще сильно сомневаюсь, что он в тот момент что-нибудь слышал или соображал.
Вой Пирса неожиданно смолк. Нас снова окутала гробовая тишина. В ушах у меня звенело. Я посмотрел на пса. Шерсть на нем уже не стояла дыбом. Завиляв хвостом, он поднялся на задние лапы, явно снова просясь к Жанне на руки.
– Паразит кусачий, – обиженно прошептала она, но на руки Пирса все же взяла.
– Кот, очнись, – в третий раз обратился я к Максу.
– А я очнутый, – имел наглость заявить он. – Просто думаю.
– И о чем, интересно, такие глубокие мысли? – порядком разозлился я.
– Естественно, о том, что мы сейчас с вами видели, – откликнулся Кот.
– Знаете что, – вмешалась Жанна. – Давайте сначала попробуем отсюда выбраться, а уж потом будем думать об остальном.
– Совершенно верно, – поддержал я. Мне тоже совсем не хотелось оставаться на дне этого жуткого котлована.
– Лестница, – сказал Макси-Кот.
– Совсем чокнулся, – с грустью произнесла Жанна.
– И не думал, – откликнулся он. – Я имею в виду лестницу, которую те дяденьки принесли, чтобы поднять Волобуя. Уверен, что она там до сих пор стоит.
– А я уверена, что ее наверняка унесли, – Жанна придерживалась другого мнения.
– Во всяком случае, после Толяна лестницу там оставили, – уверенно заявил Макс. – Вряд ли она для чего-то им потом понадобилась. Скорее всего, там до сих пор и стоит, родимая. И вообще, чего спорить? Пошли и посмотрим.
– А где она стояла-то? – совсем обалдел я от недавно пережитого.
Макси-Кот тоже сейчас ориентировался в пространстве гораздо хуже обычного. Потому что сперва повертел в разные стороны головой, потом принялся теребить свой длинный нос и лишь после этого не слишком уверенным тоном изрек:
– Да где стояла, там и осталась.
И он указал вправо от того места, где возвышался холм. Нам опять повезло. Лестница и впрямь оказалась на месте. Мы тремя пулями взлетели наверх. И, невзирая на кромешную тьму, а также опасность вновь оступиться и ухнуть в котлован, опрометью кинулись к лазу в заборе.
Даже оказавшись за пределами жуткой стройплощадки, мы продолжали нестись почти до самого дома и лишь на подходе к собственному двору остановились перевести дух.
Здесь нас осветил яркий свет фонаря.
