Бросив короткий взгляд на скрюченную руку своего недавнего противника – кровника, можно сказать, я направился к центру «Барахолки». Кладбище гнилых машин заполнилось звуками. То тут, то там слышались голоса, в отдалении громыхали выстрелы.
Командир местных сталкеров, бородатый крепыш Баклан, встретил меня возле искорёженного бронетранспортёра. Через ржавую броню «бэтээра» шли три ровных разреза, словно пластилиновую модель рубанули горячим ножом.
– Вот сколько раз тут бывал, – без приветствия начал Баклан, – а всё думаю: кто мог так порвать броневик? Какому мутанту это под силу? И ответа не нахожу. Может, и хорошо, что не нахожу. Не хотел бы я повстречаться на «Барахолке» со зверюгой, которая такое может.
Он замолчал, пристально глядя на меня.
– Кастора нашли?
Баклан кивнул.
– Понимаю, тебе больно сейчас, тяжело, – он замялся. – Мне приходилось терять друзей, знаю, что к чему. Мои ребята всё сделают. Могилу выкопают, крест поставят… Я тебе потом координаты могилы скину.
Я молча двинулся прочь, но вдруг остановился:
– Баклан…
– А? – сталкер обернулся на голос.
– Я на труп смотреть даже не хочу, ты пойми.
Сталкер кивнул:
– Ступай, мы о нём позаботимся.
Да уж… Раскис ты, капитан Журавлёв, хотя считал, что можешь быть как камень. Камень-камень-камень… Где «Скорбящий Камень»?.. Мир вокруг начал подрагивать. Сначала едва заметно, по краям обозреваемого пространства, потом сильнее. Краски смазались, и я услышал хриплый голос Кастора:
– Саня… Это я, Сань…
А вокруг – темнота. Тёплая, звенящая. Кажется, словно лицо мне прикрыли огромной ладонью: не гляди на этот мир, сынок. Но мне нужно посмотреть! Я слышу голос погибшего давным-давно товарища. Он не может быть жив. Не может быть здесь, потому что…
– Потому что я умер? – весело спросил Кастор. – А сколько раз ты был на моей могиле, Саня?
«Ни разу», – подумал я и почувствовал, как сухие губы вопреки моей воле шепчут: «Ни ра-зу».
– Говорят, когда умирает твой товарищ, в тебе самом что-то умирает. Навсегда перестаёт крутиться какой-то маленький, но важный винтик, – продолжал спокойно вещать Кастор.
– Ты – мутант… – зашипел я, – псионик!
– Разве?
Чернота вокруг меня вдруг истончилась, сквозь неё стало видно подвал и человека, стоящего передо мной, связанным, скрюченным в три погибели. Чёрная пелена перед глазами становилась всё тоньше, мир вокруг светлел и, перепрыгнув через минуту томительного молчания, я увидел Кастора. А затем и услышал.
– Узнаёшь, Саня?
– Любить твою… – я беззвучно выматерился.
Это был он. Без сомнения. Те же вихрастые рыжие волосы, лукаво прищуренные глаза, острый, с горбинкой, нос. Кастор не изменился за долгие месяцы, прошедшие с нашей последней встречи. Сейчас он был облачён в чёрный армейский свитер. Руки, сведённые на кожаном ремне со звездатой бляхой, покрыты шрамами от застарелых ожогов.
– Так ты выжил тогда? – спросил я, чувствуя, что не только губы, но и вся гортань иссохла.
Качнулся вперёд, попытавшись подняться с холодного пола, но в дальнем углу подвала что-то двинулось. Мутант… Выходит, если он там, то Кастор – не иллюзия. Любить вашу душу, он был реален! Так же я оставил умирать пару месяцев назад учёного по фамилии Шилов. Да, капитан Журавлёв, ты редкостный мудак. Дважды мудак.
– Меня скинули в яму и присыпали землёй. Баклан и эти его ссыкуны мелкие. Испугались, что мутанты попрут, наскоро так присыпали, – Кастор опустился на корточки, с тоской посмотрел на меня. – А потом пришли мимикримы. Саня, знаешь, что бывает, когда ты лежишь, переломанный, в яме, а над тобой нависает двухметровая скотина, которой хочется крови?
Я молчал. Да и разве нужны были слова в такой ситуации? Прав был легендарный Болотник, когда говорил, что однажды все наши поступки, все метания судьбы приведут нас в одну точку, и случайности окажутся не случайными. Мои пропавшие бойцы убиты и съедены сектантами, потому что я просчитался. Профессор Шилов мёртв, потому что я просчитался. И Кастор… Прости, друг, прости…
– Я обмочился, – цедил сквозь зубы сталкер, – и начал звать маму. Вот так, – он запрокинул голову и печально, подвывая, позвал: – Мамочка, родная, помоги мне, спаси…
Я попытался отвернуться, но не тут-то было.
– Смотри на меня, гнида! – рявкнул бывший напарник и, обращаясь к клубящейся по углам темноте, воскликнул: – заставь его смотреть на меня!
Притаившийся мутант недовольно заворчал, но выполнил просьбу – я почувствовал, как по шее растёкся холодок, будто пробежал после ливня рядом с кустом, и за шиворот вылилась скопившаяся на листьях дождевая влага. Голова повернулась к собеседнику. Тело не слушалось.
– Знаешь, что было потом, Саня?.. Пришло спасение. Не Баклан и его межеумки. Пришел посланец Хозяев. Мутанты разбежались, а я лежал в этой яме, обоссанный, в слезах и соплях, жалкий, как использованный тампон. Он спросил: «Ты звал мать? Мать-Зону?» Как же я плакал! Там, на дне ямы. Сука, Жура, ты бы знал! – в глазах бывшего друга блеснули слёзы. – Ты и представить не можешь, как страшно умирать. А мой спаситель достал из контейнера на поясе артефакт «Серп» и бросил его в яму. Сам он сел на край ямы и начал рассказывать… Долго и о многом. Пока артефакт меня лечил, он всё рассказывал и рассказывал. О том, что служит Матери-Зоне, и о Хозяевах, её верных детях. Он спросил, хочу ли я присоединиться к нему и стать волком, тенью Зоны, зверем…
Конечно же, Кастор согласился. Мне представилась страшная картина: изломанный мутантом сталкер, которого все приняли за покойника, и человек в балахоне – лидер секты «Ветер». Старик шепчет что-то умирающему, и тот говорит «да».
– Баклана я встретил через пару недель. К тому времени раны затянулись, я пообвыкся в лагере братства, и Грешник позволил утолить голод мести. Братья нашли его у «Машинного двора», и я встретил эту мразь. Если от Пятихаток идти на юг, можно увидеть разрушенный дом. Мы там с тобой однажды ночевали. Помнишь?
Я попытался что-то прохрипеть.
– Неважно… Встретились мы с ним там, побеседовали. Этот курёныш испугался, начал что-то лепетать… Квохтал-квохтал, пока я ему в грудь пулю не засадил.
Меня прошиб пот. Вот, значит, кто убил Баклана, о гибели которого судачили все сталкеры два года назад. Не мародёры, не зомби, а восставший из мёртвых напарник Валерий Власов, Кастор.
– У него знатный ствол был, – продолжал изливать душу сектант. – Кольт. Вцепился, не отодрать. Пришлось ножичком пальцы ему отчекрыжить и взять трофей. Я с тем пистолетом долго потом ходил. Подарил по большой дружбе Максиму Звереву. Знал такого?.. По глазам вижу, что знал. Жаль пистолет, этот полумутант его посеял где-то. Я тебя хотел из этого ствола грохнуть. Теперь не стану.
