– Вот черт, – ругнулась Зоя. – У нас проблема.
Она наклонилась к пульту и постучала пальцем по циферблату. Ничего не изменилось.
– Нас затягивает на корабль. Приготовься к максимальному ускорению, – она взялась за рукоятку аварийного старта.
– Подожди, – сказал Паганель. – Мы не сможем оторваться от «Шрама».
– Получится, – упрямо сказала Зоя. – И не на таких получалось.
– Двигатель на «Шраме» продолжает работать. И он до сих пор генерирует горизонт событий, под который нырнули и мы. Можно сказать, что мы сейчас погружаемся в черную дыру.
Зоя нажала клавишу связи с «Красным космосом»:
– «Исследователь-один» вызывает «Красный космос», прием.
Тишина. Даже треска нет.
– «Исследователь-один» вызывает «Красный космос», прием.
Паганель тем временем перегнулся через подлокотник кресла, в котором еле вмещался, и копается в ящике с инструментами.
– Где же он? А, вот, – он положил на стальные колени черную коробку, откинул крышку, открывая ряды кнопок и циферблат. – Портативный гравиметр. Спасибо Полюсу Фердинатовичу за предусмотрительность, – он принялся осторожно давить на кнопки такими, казалось, неуклюжими металлическими пальцами.
Капсула продолжала сближение со «Шрамом».
– Связи нет, – сказала Зоя.
Паганель закончил нажимать кнопки, и неподвижная до того стрелка сдвинулась с начальной отметки.
– Чтобы выбраться из-под горизонта событий, нам нужно выключить загоризонтный мотор «Шрама». А для этого необходимо пристыковаться к кораблю и пробраться внутрь.
То, что Зоя приняла за сияющую во мраке звезду, при ближайшем рассмотрении оказалось открытым люком. На штангах размещался универсальный стыковочный узел. Это облегчало стыковку, которую Зоя и осуществила так, словно сидела за рычагами тренажера. Мягкий толчок, шипение гидравлики, полная остановка.
Перебравшись в шлюз, первым шел Паганель, словно огромный танк, Зоя увидела зияющие пустоты в рядах белесых фигур с круглыми головами. Часть экипажа ушла с корабля, но, судя по оставшимся пустолазным костюмам, на борту должны оставаться заг-астронавты.
Паганель загерметизировал шлюз и открыл дверь, ведущую внутрь корабля. Там оказалось темно, лишь кое-где помаргивали маячки аварийного освещения – тусклые, мертвенно-синие.
Это был самый настоящий лабиринт из скручивающихся в спирали коридоров, ответвлений, щелей, пустот. Трудно вообразить даже приблизительно форму того, где они оказались. Казалось, сделай только шаг и тут же потеряешься в мешанине проходов без всякой надежды на возвращение.
– Что будем делать? – растерянно спросила Зоя. – Куда нам идти?
– На максимум гравитационного поля, – покачала коробкой гравиметра Паганель. – Но чтобы не заплутать, воспользуемся старым надежным способом.
Старым надежным способом оказался самый обычный линь, один конец которого они привязали к кремальере кессонного люка. Моток Паганель зажал под мышкой стальной руки, а Зоя прицепилась к линю карабином.
Робот шествовал перед Зоей, заодно играя роль надежного щита против всяческих неожиданностей, а она шла за ним, для пущей надежности держась за линь рукой.
Паганель периодически поглядывал внутрь черной коробки и указывал направление, вдоль которого рос градиент гравитации. Зоя пожалела, что не захватила лучевой пистолет, но кто ожидал, что они окажутся внутри загоризонтного корабля? То, что деформации пространства внутри корабля, превращающие его в лабиринт, всего лишь кажимость, Зоя поняла с первых шагов. Глаза видели собранные в гармошку поелы, но ботинок пустолазного костюма ступал на ровную поверхность. Взгляд натыкался на изломы боковых панелей, но стоило провести по ним рукой, и перчатка скользила ровно, не ощущая того, что видели глаза. Такой разнобой в восприятии изматывал.
Место, где они оказались, не походило на моторный отсек. Даже на моторный отсек загоризонтного корабля. Узкая прорезь окна, словно бойница. Почти щель. Еще одна прорезь – вертикальная, чтобы получилось перекрестье. Как будто прицел для выстрела. Полукружье панели управления с огромными креслами, висящими проводами, чьи блестящие наконечники больше походили на иглы шприцов. Выгородка, забранная толстыми стальными прутьями.
– Это не моторный отсек, – сказал Паганель. – Мы заблудились.
– А если его попытаться отключить отсюда? – сказала Зоя. – Может, попробуем разобраться с управлением?
– Ты в этом что-то понимаешь? – спросил Паганель.
Зоя разглядывала пульт управления. Ряды подсвеченных клавиш. Переключатели. Кнопки. Одна – большая, округлая, так и зовущая ее нажать. Девушка заглянула под панель и обнаружила несколько педа-лей.
– Нет, к сожалению, нет, – Зоя прикусила губу.
– Тогда вернемся к предыдущей развилке, где гравиметр отметил еще одну тяготеющую массу.
И вновь они двигались по лабиринту кривых зеркал. Коридоры двоились, троились, закручивались, сжимались в гармошку, поворачивали, обрывались вниз, уходили вверх. Паганель останавливался все чаще и со все более ощущаемым колебанием указывал путь. Особенно жутко оказалось сделать шаг в пропасть, там, где коридор резко уходил вниз. И хотя это всего лишь иллюзия, но мгновение, отделяющее отрыв ступни от пола до нового касания, вызывало сильнейшее сердцебиение, словно там и впрямь разверзлась бездна.
– Вот оно, – вдруг сказал Паганель.
Зоя остановилась, пытаясь понять, что он имел в виду, но коридор был все так же пуст. Она сделала шаг, другой, и ее прошиб пот. Она не приблизилась к Паганелю ни на сантиметр. Еще шаг, еще, а затем Зоя не выдержала и побежала. Наверное, это выглядело глупо. Сейчас она врежется в стоящую перед ней фигуру. Зоя даже руки вытянула, чтобы смягчить удар. Но Паганель так и стоял. Ни дотянуться до него, ни добежать.
– Паганель! – крикнула Зоя в отчаянии. – Паганель, я не могу тебя догнать!
Линь в катушке разматывался с невозможной скоростью. Зое казалось, что она вот-вот дотянется до робота, еще немного, чуть-чуть, и фигура Паганеля увеличивалась, вырастала в размерах и казалась совсем близкой – протяни руку и схватишь, но Зоя вдруг поняла – тут другое. Совсем другое.
Пот заливал глаза, вентиляторы внутри пустолазного костюма работали на полную мощность, не справляясь с нарастающей жарой. Дыхание разрывало грудь. Сердце ухало отбойным молотком. Зоя заставляла себя бежать, но с каждым шагом она будто становилась все меньше и меньше по сравнению с неподвижным Паганелем. А расстояние между ними вытягивалось и вытягивалось, и не было никакой надежды его преодолеть.
Зоя споткнулась и упала. Жестко. Неуклюже. Тяжело. Колпак глухо ударился о поелы. Перед глазами змеился линь, продолжая уходить на невозможное расстояние, давно исчерпав пятидесятиметровый запас катушки, отматывая сотни метров теперь из пустоты. Зоя схватила линь, намотала его на перчатку и натянула.
