Но ждали они одного. Ждали, когда же прибудет Зверь.
Девочка и мужчина знали: на подъездах к городу уже началась бойня. Это знали многие в окружавшей их толпе военных. Но бойня не отражалась на бледных отрешенных лицах. Угадать бойню можно было только по одному: периодически, по незаметному приказу седеющего мужчины, от толпы солдат кто-то отделялся, стремительно нырял в собственную тень и исчезал.
Слова падали тяжело и зычно. Океан шумел. Шелестел дождь, и все, казалось, погружалось в оцепенелый сон.
Офицер все зачитывал и зачитывал приговор. Наконец его оборвавшаяся речь заставила пробудиться одного мужчину из толпы военных – лавиби с нашивками то-син. Мужчина громко прокашлялся и выступил вперед, поднимая руку на уровне груди. Девочка, смотревшая на осужденную, тоже поспешила очнуться. Пробуждение гулко стукнуло в висках, но не помешало услышать:
– Я хочу дать ей чашу. В конце концов, – он искривил губы в улыбке, – нас многое связывает. Командир… не возражает?
Седеющий мужчина по-прежнему смотрел в проем скал. Он даже не повернул головы.
– Как угодно.
Среди солдат пошла волна. Кто-то пропускал кого-то вперед, кого-то, несшего деревянный ларь и кожаную флягу. Толпа на скалах – пестро ряженная, разношерстная, – загомонила.
Женщина, еще без петли на шее, равнодушно глядела на лавиби. Она не шелохнулась, пока он шел, бережно держа меж ладоней коралловый кубок. Мятежница ничего не сказала, когда он приблизился вплотную. И вряд ли женщина, или девочка, или все прочие, кто стоял вокруг, даже самые наблюдательные солдаты и их командир, – заметили прозрачную капсулу, которую барсук небрежно уронил в воду. Капсула мгновенно растворилась.
– До дна, – глухо сказал он.
Приговоренная пристально посмотрела ему в глаза и что-то в них увидела.
– Мне дадут слово?
* * *
«Он предал меня?»
Эта лихорадочная мысль не давала пробиться другим, более ясным. Она не исчезала с того самого момента, как он узнал. И он ничего не мог с этим поделать.
– Я не знаю, куда он исчез. Что-то может знать Краусс. Он ведет себя странно.
Тавенгабар говорил, вглядываясь в толпу возле виселицы. Командира Сотни было легко разыскать там – по красной пряди в волосах и по девчонке, таскавшейся за ним, как на привязи.
– Ублюдок… – шпринг тихо зашипел сквозь зубы. – Слышали бы вы, как он меня заткнул, когда я пытался задавать вопросы. Уверен, он догадался, что Грэгор…
– Не руби с плеча. Ты спешишь.
– Ее вот-вот повесят, – сдавленно возразил Миаль.
– И все же не торопитесь.
Лир был как всегда миролюбив и сосредоточен. Вглядевшись в его глаза, Миаль вдруг осознал одну вещь, заставившую его мысли окончательно смешаться и обжечь особенно болезненно. Несмотря на то что Жераль устроил Джину и Тэсс, несмотря на звонок, после которого Лир слег, несмотря на все, что было раньше…
Лирисс все еще доверял ему. Нисколько в нем не сомневался.
Взгляд зацепил детей и Самана – среди зевак на скалах, на самом верху. Ласкез смотрел в упор, и из-за этого его взгляда совсем не хотелось приближаться. Лир тоже заметил их и учуял. Он слегка коснулся руки и попросил:
– Передай привет моему сыну. Ты ведь все равно идешь туда?
– Я…
Лавиби улыбнулся. И Миаль пошел. Только для того, чтобы обменяться несколькими торопливыми фразами. И чтобы маленькая остроухая шпринг крепко его обняла.
– У меня был план.
Управитель сказал это, уверенно глядя на Ласкеза – потому что именно от него шла самая ощутимая волна озлобленного недоверия. Сказал, не опуская головы и отрешенно готовясь к тому, что юноша его ударит. Точно так же, как ударил тот, на кого Ласкез равнялся во всем. Но…
– Какой? – членораздельно спросил Ласкез, не двигаясь с места.
И Паолино рассказал.
О подмешанной в воду капсуле, вызывающей короткую деформацию дыхательного горла ровно настолько, чтобы затягивающаяся петля не ограничила доступ воздуха полностью. О поврежденной веревке, которая должна была лопнуть чуть быстрее, чем это предусмотрено. О кукле и глубокой яме, в которой он сам должен был ждать, чтобы мгновенно подхватить еще живую женщину и унести сквозь тень до того, как сверху обрушится песок. Полет будет… но не закончится смертью. Все продумали отлично. Но…
Видя, что Тэсс и Ласкез неуверенно улыбаются, переглядываясь, он замолчал.
– План сработает? – сдавленно спросила Тэсс. – Вы… спасете ее сами?
«Даже без него». Он подумал отрешенно и, может, поэтому не усомнился ни на миг.
– Обещаю. Не бойтесь.
Паолино улыбнулся в ответ. Затем он развернулся, чтобы идти назад, и вдруг наткнулся на взгляд голубых глаз. Почти таких же пронизывающих, таких же рептилоидных, как у Грэгора.
– Разрешите составить вам компанию. Мне нужен отец, а толпа вряд ли оценит мои самостоятельные попытки пролезть вперед.
Варджин Лирисс сказал «разрешите». Но за словом не читалось просьбы. Это был жесткий приказ, которому Миаль мог бы и не подчиняться, учитывая свое звание. Но почему-то он подчинился.
– Конечно, Джин. Я проведу.
Лавиби улыбнулся Тэсс, хмуро ухватившей его за рукав, буркнул: «Не вредничай!», высвободился и сунул руки в карманы куртки. Он заговорил, как только первая группа людей сомкнулась сзади.
– В плане что-то пошло не так.
Это не был вопрос. Управитель замедлил шаг. Лавиби шагал с ним в ногу, держал спину почти по-военному прямо и смотрел не ему в лицо, а вперед. Будто жалея. Да, проклятье, Джин явно его жалел. Паолино с усилием сделал вдох.
– План держался на…
– …ящера нет, – обронил Джин и прищурился. – Где он?
– Схватываешь на лету, – у Миаля вырвалась невеселая усмешка. – Я должен быть в яме. Он…
– Дать чашу?
– Да. Теперь ее даст кто-то другой. Там не будет никакой…
– Пусть ее даст отец. Вы ведь не могли не взять запасную капсулу, верно?
Он усмехнулся снова, поражаясь этой уверенности, но кивнул.
– Кукла уже там?
– В песке рядом.
– Когда откроется люк?
– Как только лопнет веревка. Это механизм.
Лавиби довольно осклабился и протянул руку.
– Давайте капсулу. Я все им объясню. И уверен, кот заменит вас в яме. А вам надо идти.
Он с трудом удержался от того, чтобы не схватить Варджина за воротник и не встряхнуть. Идти? Престолонаследник строит какие-то собственные планы и лезет в чужие? Сейчас, когда время убегает быстрее, чем волны отлива, это более чем неуместно. Самоубийственно. Глупо. Тем более…
