«Общество настолько серьезно отнеслось к проблеме, было столько откликов, что в нашем институте даже специально поставили стол для „писем Немцову“, – рассказывал Борис Ефимович. – Это был 1987 год. Мне 27. К этому времени я уже защитил кандидатскую и начал писать докторскую и даже не помышлял о какой-то общественной карьере. Но меня стали включать во всякие экологические проекты, приглашать на собрания, акции. В конце концов, я просто не мог оставить маму на площади в одиночестве. Так и втянулся». Однако и атомщики не сдавались. Ведь в проект было вложено столько сил и средств, научных идей и трудов, что просто жалко было его бросать в момент, когда станция была уже фактически построена! Что же, нам ее сносить теперь?! Популизм!
В начале 1989 года отделение института Атомэнергопроект разработало новую схему теплоснабжения города Горького (нагорная часть) на период до 2005 года. В схеме было предложено несколько вариантов, но все с участием ГАСТ. При этом указанная контора буквально шантажировала народ в духе: вот не построим атомную котельную, замерзнете все зимой! «Начался отопительный сезон, необходимо, чтобы каждый потребитель получал и расходовал тепла только столько, сколько ему действительно требуется, – писал в октябре 1989 года начальник отдела института В. Юртаев. – Следует каждому жителю города обратить внимание на источники потерь тепла в квартирах, работникам котельных – на строгое соблюдение параметров теплоснабжения». Из уст представителя атомной отрасли, не имевшей к коммунальному хозяйству никакого отношения, этот призыв выглядел как-то нелепо. С чего вдруг «Атомэлектропроект» так печется об экономии теплоносителей? Строительство ужасающей ГАСТ, название которой у некоторых вызывало неприятные ассоциации с болями в животе и гастритом, тем временем медленно, но продолжалось. Помню, как летом того же 1989 года наш класс поехал на практику в ЗЛТО (загородный летний трудовой лагерь). Проезжая Кстовский район, мы, 14-летние подростки, неожиданно увидели огромный силуэт атомной станции, возвышавшийся над холмами. После Чернобыля большой бетонный куб с характерной длинной трубой вызывал неприятные ассоциации. «Вот она – атомная станция!» – с трепетом переговаривались мы между собой. Выглядела она и вправду зловеще.
В 1990 году борьба против атомной станции продолжалась. И главным действующим лицом в ней, конечно, был не по-прежнему мало кому известный Немцов. 5 апреля сессия областного Совета народных депутатов Горьковской области постановила: «Областной Совет выступает за немедленное запрещение дальнейшего строительства Горьковской атомной станции теплоснабжения». Вскоре аналогичное решение с формулировкой «считать невозможным дальнейшее строительство и пуск станции» принял и городской совет. Несмотря на это и продолжающиеся протесты общественности, возведение объекта все еще продолжалось. В мае в Москве прошло совещание у заместителя председателя Совета министров СССР Л. Д. Рябова с участием председателя Горьковского облисполкома А. А. Соколова, народного депутата СССР В. Л. Ерохина и директора ГАСТ Ю. А. Здора. На нем решили, что работы все же надо продолжать. «Будучи в этом году на ACT, я удивился: щит управления укрыт пленкой, кажется, сними ее – и он вспыхнет разноцветными огоньками, – рассказывал в своем интервью заместитель председателя Горьковского облисполкома A. M. Макиевский. – Реакторный зал вот-вот обретет рабочий вид – достаточно закрыть шахту реактора. Персонал уверен в себе и „активно обороняется“». Затем министр атомной энергетики Коновалов опубликовал интервью в газете «Правда», в котором указал, что «самый безопасный в мире» реактор ACT-500 уже создан и станция по-прежнему сооружается. Минатомэнергопром приступил к строительству жилых домов и объектов социальной инфраструктуры ГАСТ. Атомщики также предложили некий компромиссный вариант: создать на станции учебный центр (стендовую базу для нужд атомной энергетики) без загрузки топлива в реакторы. Чиновники, вероятно, рассчитывали, что вернуться к вопросу можно будет немного погодя, когда страсти и эмоции улягутся. Ведь столько сил и средств (без малого 170 миллионов!) уже вложено в этот гениальный проект!
Ну а народ, боявшийся повторения Чернобыля, требовал немедленно прекратить или хотя бы приостановить стройку… Тем временем кто-то вспомнил, что на территории Горьковской области уже существует «опаснейший объект» – радиоактивный могильник в Семеновском районе. Это позволило горьковским экологам и активистам расширить фронт борьбы против «мирного атома».
Еще в 60-х годах для централизованного сбора, транспортировки и хранения низко– и среднерадиоактивных отходов в СССР была создана целая сеть комбинатов «Радон». В 1960 году в 3 километрах к юго-западу от деревни Полом Семеновского района было построено горьковское хранилище отходов. В 70-80-х годах этот весьма скромный по своим размерам и назначению объект оброс многочисленными мифами и легендами. Мол, у коров, которых здесь пасут, «развиваются болезни и мутации», в лесу встречаются «зайцы метр ростом», детишки, искупавшись в речке неподалеку от хранилища, вылезают из воды «уже с радиоактивными ожогами», ну и «грибы невероятных размеров» грибники находят… Одним словом, настоящая «зона 51» в заволжских лесах!
В июне 1990 года жители Семеновского района в духе времени решили бороться с «местной Хиросимой». Сначала провели митинг, выставили на дороге, ведущей к «зоне», пикеты и деревянные ограждения, а 27 июня решительно отправились на сам объект. Само собой, вооружившись дозиметрами, которые в те годы многие приобретали как необходимую вещь в домашнем обиходе. К хранилищу вела хорошая асфальтированная дорога, вдоль которой торчали таблички с желто-красными кругами – символом радиационной опасности. Правда, приборы, к великому разочарованию атомофобов, показывали от 4 до 10 микрорентген в час при естественном фоне 6-20 микрорентген. «Ну ничего! – думали они. – Вот сейчас дойдем до „зоны“, а там наверняка охрана с пулеметами и горы „фонящих“ отходов!» Каково же было изумление активистов, когда вместо КПП и охранников с собаками они увидели на въезде калитку и сторожку! Собака там была и даже лаяла, но главная ее задача состояла в том, чтобы будить мирно спящего и единственного (!) сторожа. При этом удивленный и заспанный мужик не только не прогнал борцов с атомом, но и согласился провести экскурсию по объекту. Вместо какого-то угрожающего вместилища с сотнями тонн отходов гости увидели несколько небольших и закрытых бетонных колодцев. Причем, как ни мерили «экологи» радиацию, даже около стены могильника дозиметры не показали больше 12 микрорентген. «И это все, что „накопили“ за 30 лет? – недоумевали активисты. – А где же, собственно, радиация?» Еще больше их удивил оптимизм сторожа. Тот поведал, что работает здесь уже много лет, никакой радиации не боится и чудо-грибов мутантов в глаза не видел…
«Обезличенный ассортимент»
Впрочем, борьба с атомом в это время конечно же была далеко не главной заботой трудящихся. В 1990 году страну стало лихорадить все больше. Даже оптимисты стали осознавать, что советский строй, а главное – его экономика разваливается буквально на глазах. Дефицит товаров, несмотря на предпринимаемые горбачевским правительством отчаянные меры, усугублялся с каждым днем. Картина всеобщего хаоса и развала постоянно рождала на свет все новые и новые, доселе неизвестные и непривычные явления. Характерный для этого времени случай имел место в магазине «Обувь» в Горьком, что находился на проспекте Гагарина рядом с заводом «Гидромаш». Вернее сказать, не в самом магазине, а возле него на улице. В то время была такая «мода» в городах – торговать дефицитным товаром снаружи, чтобы огромная очередь «не мешалась» в торговом зале. Это сейчас продавцы готовы ковры расстилать перед покупателями, лишь бы обратили внимание на их «лавку», а в 80-х годах они считали себя настоящими королями, которым народ только мешал! Ходят тут всякие, понимаешь, мешают работать…
