«Я не скажу, что мы полностью уничтожим преступность, но мы разрушим бандитские крыши, очистим улицы, – обещал генерал. – Я хочу дать твердый Закон стражам порядка, чтобы они очистили нашу страну от заразы… Ельцин разрушил прежнее государство. Я должен убрать мусор и начать строительство новой свободной России. Это мой долг перед моей Родиной. Никто другой не сможет его исполнить. Наши дети не будут играть в бандитов и путан». Впрочем, накануне выборов почти никто не рассматривал Лебедя, позиционировавшего себя как своего рода комиссар Катани – герой известного телесериала про сицилийскую мафию, в качестве серьезного кандидата в президенты. И его будущий успех стал такой же сенсацией, как и победа Жириновского в декабре 1993 года. Правда, сама мафия, которую Лебедь обещал уничтожить, восприняла его угрозы вполне всерьез. Автору самому приходилось слышать из уст соответствующих людей, мол, надо голосовать за Ельцина, а то мало ли чего от этого Лебедя можно ожидать, братве жизни не будет!
«Нового кандидата в президенты не виделось»
Спустя четыре года, прошедшие после распада СССР и краха социализма, большинство граждан испытывало глубокое разочарование. Оно и понятно: вместо обещанного процветания и богатства народ получил развал большинства предприятий, массовое обнищание, безудержную инфляцию, задержки пенсий, огромный рост преступности и т. д. Вчерашним успешным инженерам и преподавателям, чтобы прокормить семьи, приходилось переквалифицироваться в челноков и продавцов, а те, кто не хотел, вынуждены были месяцами ждать постоянно задерживавшуюся копеечную зарплату. Даже общественный транспорт (в особенности маршрутки) многим стал не по карману! А по-настоящему благами новой реальности смогли воспользоваться только коммерсанты и жулики. «Из квартала в квартал растет плата за коммунальные услуги, услуги связи, бытовые услуги, проезд, лекарства, и все это на фоне неуклонного роста цен на продукты питания, в том числе на самые необходимые, – писал в газету пенсионер А. Мювтин из захолустного города Ветлуги. – Пополнить свой бюджет мы не можем из-за безработицы, а заниматься торговлей или платными услугами не позволяет прошлое воспитание». Понятно, что во многих бедах народ обвинял тогдашнего президента, который «всё развалил» и «не выполнил обещания», а предстоящие выборы давали хоть какую-то надежду на перемены к лучшему. «С приближением выборов 1996 года возрастало социальное напряжение, – писал в своем дневнике автор. – Нового кандидата в президенты не виделось, действующий президент имел очень низкий рейтинг, а реальным кандидатом от оппозиционных сил постепенно стал Г. Зюганов».
Социологические опросы показывали, что 30% населения выражали полное согласие с высказыванием «При коммунистах все было лучше, я хотел бы, чтобы все стало по-старому», а еще 33% частично соглашались с этим. В победу же действующего президента, имевшего рейтинг 8–9%, в начале 1996 года не верило даже большинство его сторонников. Масла в огонь добавляли провалы в ходе Чеченской войны, коррупционные скандалы и разговоры о беспробудном пьянстве Ельцина. Помню характерную сцену из того времени: в переполненном автобусе вполне приличная пенсионерка открывает бутылку вина и хлебает прямо из горла, после чего, поглядев на удивленных пассажиров, говорит: «Президент пьет, а нам сам Бог велел!» Что касается самого Ельцина, то в 1996 году это уже был не тот Ельцин, которого все знали в 1991-м. Из демократа и либерала, пришедшего к власти под лозунгами свободы и демократии, он превратился в авторитарного правителя, показавшего, что при случае он готов применить силу и войска даже в Москве. «Если в 1991 году кресло президента было завоевано Ельциным с помощью „демократических идей“ и „демократов“, которым он, как порядочный человек, старался быть верным, то в 1993 году кресло президента было завоевано Ельцину радениями силовиков и аппарата, – отмечал политолог А. Дахин в феврале 1996 года. – С этого времени последние становятся президенту ближе, что проявляется в политике по отношению к Чечне. Окружение президента стало формироваться уже преимущественно не по идейному, а по принципу личной преданности». Автор полагал, что Ельцин в итоге вернулся в своей работе к административным и «парткомовским» методам, на которых и был воспитан когда-то. Возможность переизбрания он так же ставил под сомнение: «Сможет ли наш президент, который почти не покидает Московской области, обеспечить себе достоверное представление о ситуации в стране? Кажется, что вряд ли, потому что для этого ему пришлось бы отказаться от своего обыкновения „мыслить просто и действовать привычно“. Короче, отказаться от самого себя, отказать своим друзьям-соратникам (Коржаков, Тарпищев и др.), когда жизнь и карьера уже вполне сложились, не по силам человеку в возрасте и со здоровьем Б. Ельцина». Некоторые всерьез предлагали сторонникам «демократии» сделать ставку не на действующего президента, а на Григория Явлинского или Виктора Черномырдина. Мол, эти кандидатуры не запятнаны так, как Ельцин, не ассоциируются с «шоковой терапией» 1992 года и развалом страны, а также войной. Поэтому если во второй тур выйдет кто-то из них, то будет хоть какой-то шанс одолеть Зюганова.
Схожую точку зрения имел тогда и Немцов. В первые месяцы 1996 года он был уверен в грядущей победе Зюганова и публично заявлял об этом. Мол, президент не понимает, что происходит в стране, не понимает, как закончить войну в Чечне, и не осознает всего масштаба разочарований и протестных настроений в народе. И вплоть до весны так оно и было. В переизбрание Ельцина верили только оптимисты, большинство же его еще оставшихся сторонников считали, что выборы необходимо или перенести сначала, или каким-то образом устранить со сцены Зюганова и Ко. Однако пессимисты недооценивали, а то и вовсе не учитывали еще один возможный козырь, который мог сыграть решающую роль в избирательной кампании. Это контроль над СМИ. Народ, привыкший еще с советских времен, что по телевизору показывают только правду, ну или полуправду, по большей части верил «картинке» почти безоговорочно. Хотя бы на бессознательном уровне. Тот факт, что двумя крупнейшими телеканалами – ОРТ (он же «первый») и НТВ владели олигархи Борис Березовский и Владимир Гусинский, хоть и не был ни для кого секретом, все же не подрывал авторитет телевидения как такового. Люди просто не верили и даже не догадывались, что всем известный журналист может выполнять совершенно определенный заказ или вовсе врать. Как показали последующие события, контроль над СМИ стал не просто тузом предвыборной «партии», но и тузом козырным.
23 февраля Ельцин выступил с посланием к Федеральному собранию, которое фактически стало его первой предвыборной речью. Если до этой даты кто-то и сомневался в том, что президент лично пойдет на выборы, а не будет выдвигать своего преемника, то теперь все сомнения рассеялись. Свое выступление Борис Николаевич построил на сравнении, что удалось сделать за четыре года и что не удалось. С намеком, что он сам и будет это продолжать. Надо сказать, что особых достижений (по крайней мере, для большей части общества) наскрести было трудно, поэтому президент сосредоточился, так сказать, на «общих моментах». Мол, предотвращен распад России и надвигавшийся хаос, заложены конституционные основы государства, снят запрет с Библии и Корана, восстановлены права незаконно репрессированных советской властью, «усугубилась» интеграция СНГ, вступили в Совет Европы. Президент даже записал себе в достижения, что «впервые в XX веке у страны нет реальной военной угрозы». «Минусов» оказалось куда больше. Ельцин признал практически всё. И кризис неплатежей, и социальную напряженность, и провал реформы сельского хозяйства, и коррупцию, и преступность, и развал армии, и «падение нравов» и т. д. Одним словом, сделано мало, а обещания 1991 года, данные самим Борисом Николаевичем, в основном не выполнены. И все же, кроме него, выполнить их все равно некому… У противников Ельцина все это даже вызвало эмоциональный подъем. Мол, хорошо, что он сам решил баллотироваться! Его-то народ точно не выберет, а вот «двинул» бы Немцова или Черномырдина, была бы настоящая битва.
