Он развел руками, словно показывая на себя.
– К тому же самой природой словно задуман был такой маскарад: борода у меня не растет, адамово яблоко столь мало, что даже и не заметно. Вот только рост и плечи…
– Зато если клиентка распсихуется – спина широкая и за ней спрятаться можно всем вашим белошвейкам, – решила я его подбодрить.
Собеседник усмехнулся:
– Как я погляжу, ты из тех, кто к слову «черный» добавляет «юмор», а не «жизнь»…
– А чего ныть на судьбу по поводу и без? Вдруг двуединый услышит и подумает, что это ты у него еще бед просишь для этого… укрепления духа. Вот. А я укрепляться не хочу, мне и малахольненькой, может, неплохо.
– Ну-ну, ты на себя-то не наговаривай, малахольненькая… Умудриться загнать лорда Хантера под венец – это нужно иметь помимо красоты и ума стальные нервы, недюжинную силу, хитрость и еще незнамо что.
– Нет, – призналась я кутюрье, припоминая подробности первой встречи. – Нужно просто как следует дать ему в челюсть.
– Только об этом способе светским красавицам не говори, а то они возьмут на вооружение. И ходить тогда лучшим мужчинам империи без зубов, но с фингалами, – и подмигнул, но затем резко посерьезнел. – Так мы договорились? О моей тайне никому не расскажешь?
– Заметано и пришито, – вспомнила я нашу приютскую присказку и кивнула в знак подтверждения головой.
– Надо будет запомнить. Интересное выражение, и в профессиональном плане тоже, – оценил Квайзи и добавил: – И знаешь, дружеский совет, который леди Голдери не даст тебе в силу воспитания и положения, ибо матери мужа это как-то не с руки. Держись подальше от этой Корнелии. А еще от Лауры Оруэл и Стефани Таллеро. Остальные бывшие любовницы твоего супруга не столь кровожадны и опасны.
Прекрасно. Мало мне революционеров, так тут еще и несостоявшиеся жены супружника в комплекте. Вот это я понимаю: неприятности оптом и на развес. С кем бы поделиться? А то мне не жалко. Даже в подарочную упаковку завернуть могу.
В это самое время в комнату вернулась уже полностью взявшая себя в руки свекровь. Застав картину: я в роли гусеницы, укутанная в отрез драпа, и модельер, сидящая рядом, – она облегченно вздохнула.
– Прощу прощения, леди Квайзи, за то, что произошло. Я не ожидала, но всплески силы…
– Ну что вы! Думаете, вы первая или последняя, с кем такое произошло? Отнюдь. К тому же мы все успели обсудить до этого досадного инцидента. А эскиз платья даже уцелел. – В руках кутюрье, словно по волшебству, возник рисунок. – Так что наряд будет готов ровно в срок.
Да… Что ни говори, а профессионализм ударной волной морозного воздуха не вышибешь. А Квайзи, несмотря на все странности, – профессионал.
Покидали мы модный дом в задумчивости. Не знаю, какие мысли гуляли в голове свекрови, а вот я размышляла над тем, что уж больно удачно эта Корнелия ворвалась в примерочную. Да и смысл Хантеру дарить обручальный браслет ей именно сейчас? Вот после нашего с ним развода я бы поняла… Но больше всего меня сейчас омрачала перспектива официального приема и бала: да, я мишень, которую надо показать всем, дабы заговорщики не поняли, что утечка информации была подстроена, однако легче от этого не становилось.
Не смогли развеять мое мрачное настроение по прибытии домой и веселые рассказы Элены. Хотя надо отдать сестре Хантера должное: она старалась вовсю. Чего только стоила последняя сплетня в ее пересказе, гулявшая в свете: в суд друг на друга подали два менестреля, оспаривая авторство баллады «К бездне любовь». Каждый утверждал, что это его музыкальное детище, нагло украденное конкурентом. В итоге оказалось, что оба купили и текст, и музыку у третьего барда, который решил, что продать свое творение всего один раз – кощунство, и поставил дело на поток. Как результат – еще у нескольких музыкантов обнаружились аналогичные слова в текстах их баллад, только названия при этом были другие.
– Зато теперь стало ясно, кто из придворных певцов сам сочиняет, а кто выдает проплаченное творчество за свое собственное, – со смехом заключила Элен.
Даже леди Ева позволила себе скупую улыбку после того, как девушка закончила. Кристофер, к слову, вел себя образцово: в суп ядов не подливал, не напоминал бледную оголодавшую моль и вставлял ехидные замечания в рассказ кузины. В общем, был обычным живым юношей, который подкупает пытливым умом и чувством юмора.
Зато мрачный, как песчаная буря, Хантер, появившийся на пороге, показался полной его противоположностью.
– Тебя уже отпустили из лечебницы? – увидев дорогого сынулю, воскликнула родительница, спешно вставая из-за стола.
– Нет. Господа лекари ни в какую не хотели меня выписывать. Пришлось сбежать.
Его слова не нуждались в дополнительных подтверждениях хотя бы оттого, что на ногах муженька красовались симпатичные голубенькие тапочки с помпончиками. А если приглядеться – то и штаны с рубашкой благоневерного (все же встреча с Корнелией не прошла бесследно) тоже оказались домашними, но никак не для уличных променадов. Две папки: красная и зеленая, которые он прижимал к груди, довершали образ студента, проспавшего начало занятий, но все же явившегося на учебу.
– Нельзя же так, – запричитала леди Голдери. – Ты еще не оправился.
– Если вы столь пеклись о моем здоровье, не надо было слать патограмму со странным вопросом «Когда ты успел сделать предложение Корнелии?» и кучей еще менее понятных обвинений вроде «как ты мог» и «Тэсс не пострадала»…
Глава 9
Как позже выяснилось, успокаивалась и приходила в себя миссис Голдери исключительно по-женски: перекидывая все с больной головы на здоровую. А точнее: со своей очаровательной головки на белобрысую сыновью макушку, отписав ему кратко и эмоционально о случившемся у модельера.
Немудрено, что Хантер примчался как ошпаренный, приказав подчиненному принести одежду и забрать все бумаги. Вот только целители служивого с охапкой уличного платья к больному не пустили (видимо, желание поскорее удрать из лечебницы оказывалось не чуждо многим ее пациентам), оттого лекари, ученые горьким опытом, и бдели не хуже тюремных надзирателей. Пришлось сиятельному довольствоваться тем, что на нем было.
Обед, прерванный появлением Хантера, плавно передислоцировался из столовой в личный кабинет муженька, где родительница еще раз, уже подробно и в красках, описала случившееся.
В ходе повествования, под пристальным материнским оком, сынулю заставили проглотить «полезный для выздоровления куриный бульончик», зажевать его салатиком из обычной и морской капусты (там, со слов леди Голдери, «много витаминчиков, тебе ведь надо поправляться») и запить все это травяным чайком («для успокоения»). На последний-то Хантер и налег. Но то ли доза оказалась маловата, то ли рассказ – слишком эмоционален. Не помог чаек. Супружник все равно стал мрачнее тучи и барабанил по столу.
– Ясно, – заключил он и взял ответное слово: – Так. Никаких обручальных браслетов я никому не дарил. Мне и одной жены за глаза хватает. Могу даже клятву на крови дать, если не верите, – говоря это, он отчего-то смотрел исключительно на меня.
