Шторму показалось забавным, что мелкий пушер обвиняет в том, что попался, криминального авторитета. И посмеялся бы, если бы не предстоящие, более тревожащие его события.
– Откинулся, потому что с администрацией сотрудничал? – Уж очень смахивал Вадим на хитрого стукача, который везде сможет устроиться. Но в бегающих глазах Глюка вдруг появилось что-то, напоминающее достоинство. Похоже, история с «кичей» была не такой простой, как казалось.
– Ни фига. Я Бауманскому Альянсу большую услугу оказал, за то и освободили.
«Бауманский Альянс. Сильное сообщество, производящее боеприпасы, – подумал Шторм и сам удивился. – Откуда я это знаю?» Не знал он лишь исхода боя. Не знала и бледная от волнения Матрена, которая, даже обладая своим странным даром, не в силах была предвидеть, что же случится с ее принцем. Всегда любопытная до всего вокруг, девушка сейчас не сводила глаз со Стаса, лишь изредка посматривая на такую же напряженную Ксению.
***
У Стаса от боли помутнело в глазах, он поддерживал левой рукой поврежденную правую и даже не слышал, что сказал противник.
Два полученных удара просто потрясли его. Первый был в корпус, парень успел закрыться от него больной рукой, но получилось только хуже. Новый взрыв боли переломал его пополам, и только благодаря этому он уклонился от сокрушительного удара в голову, который, скорее всего, отправил бы его в рай. Он упал на колени. Его рвало от нестерпимой боли.
Демид пренебрежительно смотрел на противника. Ему не хотелось добивать эту тряпку. «Суровый мир в подземельях сам добьет его», – думал он.
Толпа вопила, требуя добить проигравшего, но Демид демонстративно отвернулся от поверженного и ушел в свой угол, замерев там в той же позе, в которой он начинал бой. Ему уже было неинтересно, как уносили скулящего Стаса с поля боя.
– Победитель – Деми-и-и-д!!!!! – Глашатай завывал, будто кто его кусал за заднее место. Он дождался, пока под одобрительный гул болельщиков Демид спустится с ринга. Под присмотром двух бойцов охраны Короля победитель скрылся во вспомогательных помещениях станции.
– А теперь то, ради чего мы все здесь собрались! Второй бой за звание чемпиона метромира!
Шум поднялся такой, что лампа над рингом закачалось, как во время бури.
– Итак, встречайте…
Кузнец запрыгал на месте, стуча битками друг о друга.
– Претендент на звание… Кузне-е-е-ец!!!!!!!
Боксер выскочил из своей каморки и, подняв руки, окинул взглядом поле брани. «Что ни говори, а Король постарался на славу. Вот всегда он был склонен к эффектам – сделать из говна шоу». Толпа встретила появление Кузнеца свистом. Но среди этого осуждающего гула слышались и одобрительные, и подбадривающие крики.
Кузнец посеменил по оставленному коридору к рингу, слушая представление его почтеннейшей публике.
– Чемпион Москвы по боксу среди юниоров. Чемпион по боям без правил двадцатого и двадцать третьего годов нового исчисления. Последние пять лет в официальных боях не участвовал.
Кузнец пролез под верхним канатом и встал в центре ринга, подняв руки в перчатках. Гул поутих. Неизвестно, что послужило этому причиной: перечисление его регалий или все-таки его внушительная фигура.
А посмотреть и правда было на что: рост – метр восемьдесят шесть, вес – девяносто пять килограммов, в меру накачанный, но без лишнего жира. Продемонстрировав пару серий коротких ударов, он услышал в ответ одобрительный гул. «Согласен, хорош мерзавец… может, не так хорош, как в юности, но для своего возраста я в прекрасной форме – не зря тренировался целый год, готовясь к этому бою».
– И наш чемпион! Несравненный, несокрушимый Ва-а-а-ал!!!!
Толпа взвыла так, будто каждому под задницу подложили раскаленную сковородку. Со стороны перехода приближалась фигура соперника. Он был похож скорее на волейболиста, чем на боксера: молодой парень с правильными чертами лица и коротким ежиком волос, длинные мускулистые руки в кикбоксерских перчатках широко расставлены. Пока он шел вдоль людского коридора, каждый из почитателей старался прикоснуться к ним, приобщиться, так сказать, к священнодействию. «Что говорить – хорош», – подумал Кузнец. Чемпион под канаты не пролезал, а просто перемахнул через них, вызвав очередной вопль восторга у фанатов: движения легкие, воздушные, несмотря на сто килограммов веса и рост, наверное, под два метра.
Широкой голливудской улыбкой Вал поприветствовал своих поклонников, после чего кинул взгляд на Кузнеца. Холодный, ничего не выражающий, оценивающий взгляд. Так смотрят на грушу или на тренажер, примериваясь, куда бы посильнее приложить – так, ничего личного, просто объект…
– Бокс…
Чемпион прочно занял центр ринга, длинные руки позволяли ему дотягиваться чуть ли не до канатов. «Кидает их, как поршни… только свист слышен. Одиночные прямые – как гвозди заколачивает». Кузнец увернулся в маятнике. «Лево, право, лево, снова лево… опять лево, теперь право, чтобы не привык, не просчитал. Что у него в голове – метроном, что ли? Периодичность напрягала. Что это, уверенность в себе? Вряд ли он дебил. Скорее всего, усыпляет». Незаметно для себя Кузнец подстроился под ритм противника, и почти сразу тот его наказал: двойка голова-корпус. В последний момент Кузнец разорвал дистанцию, ловя уходящий удар на локоть. «Как же к этому дылде подобраться? Явных ошибок не делает, на короткую дистанцию не подпускает. Понимает, что у соперника шанс будет только там».
Вал опять врубил свой метроном, заставляя Кузнеца перемещаться по кругу. «Главное – чтобы не зажал в угол». Перебегать его у Кузнеца тоже не вышло: противник перемещался быстро, экономно, и в то же время легко и играючи. Вскоре надоело бегать… и в очередной раз, когда перчатка противника полетела в его направлении, Кузнец решил принять ее на блок. Надо же было хоть как-то разнообразить бой, а то зрители уже заскучали. Раунд подходил к концу, а Кузнец до Вала еще ни разу не дотянулся. О своем решении Кузнец пожалел почти сразу. Нет, внести разнообразие, конечно, получилось, но не совсем так, как он себе это представлял: жесткий удар смел его вместе с блоком к канатам, и не успел Кузнец ничего сообразить, как над ним нависла громада соперника, охаживающая его длинной серией по прижатым к корпусу рукам.
Гонг…
Было ощущение, что Кузнеца с час обрабатывали шпалами. Руки отяжели и ныли. Тряся ими, он поплелся в свой угол, где Шустрый услужливо выставил табуретку. «Массажа от него, конечно, не дождешься. В лучшем случае полотенцем помашет».
Опустившись на табурет, Кузнец закинул руки на канаты – постарался максимально их расслабить. Шустрый, отрабатывая «маслинки», усердно махал полотенцем, а боксер наблюдал за Валом. Над ним трудились трое: тренер что-то шептал ему на ухо, периодически кидая на соперника уничтожающие взгляды, еще двое массировали ему руки и шею. То, что парень силен, Кузнеца нисколько не удивило – чемпион и должен быть таким – больше всего ставило в тупик полное отсутствие эмоций. Боксер понял простую истину: пробьет эмоции Вала, пробьет и его самого. Труднее всего биться с бездушной машиной. Машина не ошибается, не идет на поводу у чувств. Единственный шанс выиграть – это найти в этом бугае человека. У человека должна быть слабость.
