Слава протянул ему детский кубик – обыкновенный, старый, потертый, с цветными, но поблекшими от времени буквами на гранях. Покрутил его перед Кузнецовым разными сторонами – всеми, кроме одной.
– Серьезно? Я сейчас поеду до «Павелецкой» за счастье лицезреть букву на…
– Бросьте, Саша, – перебил его странный попутчик, – вам же скучно! У вас бессонница, вам все осточертело, так что вы теряете? Обещаю, я смогу вас встряхнуть.
– Встряхнуть буквой?
– Буквой, да.
– Если вы хотите ударить меня кубиком по голове в надежде сбежать не расплатившись – давайте я вас сразу убью, не съезжая с этого места. – Кузнецов дурашливо покрутил пистолетом. – Сэкономим бензин, время и нервы. Разве что патроны не сэкономим.
– Так отвезете? – В голосе Вячеслава не слышалось ни мольбы, ни навязчивой надежды. Спокойный вопрос. Кузнецову стало даже немного обидно, как легко его развел незваный гость. Скука – та еще сука.
– Не знаю, из какого дурдома вы сбежали…
– Я знал, что мы договоримся.
– Еще бы, вы же всезнайка. – Кузнецов наигранно вздохнул и нажал на газ.
***
– «Павелецкая»! Осторожно, двери… и далее по тексту.
– Спасибо, Саш. Держите обещанное. – Вячеслав буднично передал «призовой» кубик и стал собираться на выход.
– Буква «Л»? Меня до глубины души должна была потрясти буква «Л»? – Кузнецов недоуменно крутил игрушку перед глазами. – Слава, зря кто-то сбегал из дурдома, там хотя бы ножки из попы никто не вырвет, по самые плечики… Хотя погоди, «Л» – это ведь Летиция
[7]? Была оказия вплоть до безобразия: спасал от местных бандитов одноименную спортсменку, комсомолку и просто (или непросто) наемную душегубицу. Погорела красна девица на одном заказе, пришлось эвакуировать это юное неразумное создание за МКАДовские пределы… Не скажу, что совпадение такое уж «встряхивающее», но определенные воспоминания навевает.
– Не то. – Слава решительно мотнул головой. – Не нужно ничего додумывать, все уже написано. Нужно лишь читать внимательно.
– Буква «эл» – я предельно внимателен!
Слава открыл пассажирскую дверь и, уже стоя на подножке, прощально махнул рукой:
– Саш, чуть мягче! Чуть мягче.
Дверь захлопнулась.
– Мягче? – Кузнецов, оставшись в одиночестве, продолжал рассматривать кубик. – «Л», «Эл», «Эль»… Эль!
И больше он не смог вымолвить ни слова. Прошлое, от которого он бежал годами, прошлое, которое он пытался забыть каждый день, прошлое, от которого он скрывался в ночной бессоннице, настигло его в одночасье. Достигло и раздавило. Эль
[8]. Имя. Забытое. Ни на миг не забываемое… Странная девушка со странным именем – он должен был спасти ее, когда покидал обреченную, вымирающую Обитель. Должен был, но не спас.
Попутчик не обманул.
Когда Кузнецов выбрался из машины, вокруг уже не было ни души. Только басовитый рокот мотора в предрассветной тиши и отчетливое «бом-бом-бом» в покрытых испариной висках.
Глава 10
НА ПОЛИГОНЕ
Тьма туннеля моментально скрыла, словно впитала в себя, фигуры друзей. Шли они торопливо, не включая фонарика, отданного им Немовым, и часто-часто тревожно оборачивались на слабое пятно света, расплывающееся и удаляющееся с каждым шагом, пока совсем не скрылось за поворотом. Шум перепалки стих вдали, и ребята погрузились в темное и тихое ничто, потревоженное лишь звуками их шагов и частым дыханием, словно они только что пробежали пару километров. Глаза будто кто-то выколол, а в уши вставил пробки – настолько непроницаемой была тьма. А тихий отзвук их шагов сопровождался все усиливающимся и давящим звоном в ушах. Не зря говорят, что в отсутствие одного из чувств обостряются другие. У ребят уже начинались звуковые галлюцинации, перед глазами вспыхивали всевозможные цветовые точки и фигуры, навеянные воображением. Несколько долгих минут без света в тягучем, словно патока, безвременье, где кажется, что не существует ничего, кроме этих надоедливых шаркающих шагов – ширк-ширк, ширк-ширк, – и даже мысли будто остались там, на станции. Сердцебиение у всех участилось, каждый ощутил, что покрылся холодным потом, и путешественников охватили самая настоящая паника, ужас и отчаяние.
– Так! Стоп! – после нескольких падений на шпалы выкрикнул Стас. – Включай фонарик!
– Мы еще недалеко ушли, – возразил Савелий, но сам же испугался собственного дрожащего голоса и заработал механической рукояткой. Зажужжал маленький генератор, и неяркий луч, постоянно меняющий свою интенсивность, высветил их испуганные, бледные лица.
– Да все равно! – нервно сказал Стас. – Погони нет пока, давай отдышимся!
– Нет, надо идти, – упрямо гнул свою линию Савелий. – Ты видел, что на станции происходит? Они там передерутся сейчас и нас все равно догонят! А пахан этот… нервный он какой-то. Неуправляемый. Все, встали и пошли… Я сказал, – добавил он как-то невзначай, отчего Стас вспыхнул и подскочил с рельсов, как ужаленный.
– Он сказал! Ни фига себе! Ты только и делаешь, что говоришь! И подбиваешь всех на необдуманные поступки!
– Прикольно! – закипятился Сава. – Я, значит, подбиваю всех?
– Ну, а кто еще?! Ты нас втравил в это путешествие! И мы все дальше и дальше от дома! Отрезанные этой бандой, без еды и оружия, без пулек и документов! И… и… идем незнамо куда!
– Ну, за то, что отрезанные, это ты ей спасибо скажи! – выкрикнул вдруг зло Савелий и указал на съежившуюся у тюбинга Ксюшу. – Не она бы, так сидели бы сейчас на «Печатниках», в тепле да сытости, может, работу какую нашли бы. А она… она… со своей красотой… нечеловеческой…
– Заткнись, – выдавил из себя Стас и, полный злости, прыгнул на друга. Удар, и фонарик выскочил из рук Савелия, покатился в сторону, погас. Парни упали во тьме на шпалы, мутузя друг друга, чего никогда раньше не случалось. Лишь слышно было в темноте:
– Все ты, урод!
– Да ты не видел, что ли? Мутант она!
– Мне пофиг!
– Да оно и видно! Совсем из ума…
– Да как ты смеешь! Сам на нее…
– Да заткнитесь вы оба! – закричала Матрена. Пока юноши боролись, она нашла фонарик и осветила драчунов. Парни сплелись ногами и пытались во тьме наугад бить друг друга. – Ведете себя как… как… гоблины!
– Кто? – От удивления Сава и Стас прекратили драку и расползлись в стороны, потирая ушибы.
– Ну, эти… грязные, вонючие твари из-под гор.
– Прикольно! – пробурчал Савелий. – А здесь они тоже водятся?
– Ну… – Матрена не нашлась, что ответить. – Ой, да хватит увиливать! Деретесь тут, а Ксюше ни тепло от этого, ни холодно.
