Наташа обернулась к Виктору.
— А ты выбирай. На двух стульях не усидишь, зад узок.
— Да ты чего? Я что-нибудь сказал? Если со мной девчонка хочет встретиться, я чё, должен стреляться? Может, со мной пол-универа хочет потусить. Хотеть не запрещается. Я чё, за всех отвечаю? — весьма натурально возмутился Виктор.
Временами этот бездарный актёришко играл свою роль довольно убедительно, усмехнулась про себя Клавдия, а вслух сказала:
— Спи спокойно. Она с тобой встречаться не станет. Я ей передам всё, что ты сказал.
— А чё я такого сказал? Чё ты ей наболтаешь? — забеспокоился Виктор.
Наташа повернулась к Виктору.
— Что, новизны захотелось? Погулять решил?
— Вы чё, все больные? Ничего не скажи, сразу глубокий смысл пришьют.
— А то я твоего смысла не понимаю. Тоже мне супермачо нашёлся. Вали, куда хочешь. Не держу. Я таких, как ты, сотню найду.
Она резко встала из-за стола.
— Да пошла ты! Заколебала уже. Не моргни, не вздохни. Чё я тебе законный муж? Захомутала. С кем хочу, с тем гуляю.
— Ребята, кончайте ругаться, — пыталась примерить их Тася, но её не слушали.
Страсти накалились.
— Значит, я тебя захомутала? — распалилась Наташа. — А кто передо мной половиком стелился?
— Значит, я половик? Да ты сама мне на шею вешалась.
Тася сделала ещё одну попытку прекратить ссору:
— Хватит! Мы же собирались обсудить выпивку.
— Тусовка отменяется. С предками поеду. На дачу. А ты... змея, — Наташа с ненавистью посмотрела на Клавдию и выбежала из столовой.
Унижение бумерангом вернулось к Наташе. Она была публично растоптана. Тася поспешила за подругой.
Все притихли, наблюдая эту сцену. Наташа с Виктором были заметной парой. Бурное публичное объяснение давало повод для сплетен и пересудов. В столовой возникла неловкая пауза. Первым пришёл в себя Виктор. Он обвёл всех насмешливым взглядом и сказал:
— Всё путём. Девчонки, я свободен!
Он подмигнул хорошенькой рыженькой девушке и, как ни в чём не бывало, обратился к Клавдии:
— Так что там с Кларой? Телефончик дашь?
— Перетопчешься, — сказала Клавдия и вышла из столовой.
Точки были расставлены, мосты сожжены. Хотя они уже давно прогнили. Клавдия пресытилась фальшивой дружбой и не собиралась продолжать игру. Сегодня она заставила двух человек снять маски. Впрочем, радости это никому не принесло, даже ей. На душе было гадко.
Она шла, подставляя лицо порывистому ветру. На свежем воздухе стало легче. Страшно хотелось поскорее сбросить с себя серые одежды. В них она чувствовала себя грязной.
«Чего я казнюсь? — думала она. — Рано или поздно Наташа с Виктором всё равно разошлись бы. Я всего лишь помогла им показать своё истинное лицо и хоть раз в жизни быть честными».
Это — игра. Она впервые примерила на себя роль режиссёра.
— Чего ты такая задумчивая? — спросил Савва.
Он всегда чувствовал оттенки её настроений.
— Сегодня я порвала с Наташей.
— Тебя это печалит?
— Нет, но... Наташа с Виктором тоже поругались. Из-за Клары. Я сказала, что она приезжает на Новый год. В общем, была жуткая сцена ревности.
— Зачем ты это сделала?
— Потому что мне надоело, что из меня делают дуру! Вся группа собирается встречать Новый год у Наташки, а мне даже не сказали. Всё втихаря.
— А ты хочешь отмечать с ними?
— Нет, но сам факт. Хихикают у меня за спиной. Думаешь, мне приятно?
— Готов спорить, у них этого и в мыслях нет. Это тебе кажется, что все над тобой насмехаются, а на самом деле о тебе никто не думает. Для каждого центр вселенной — его собственное эго. Хочешь совет? Покажи им, что ты не та, что прежде, и убедишься, что никаких насмешек нет.
— Легко сказать — покажи после того, что произошло.
— Как знаешь, но чем дальше, тем труднее. А вообще, давай лучше поговорим о чём-нибудь приятном. Кстати, я тоже хотел пригласить тебя на новогоднюю вечеринку.
— Не получится. Мне надо быть дома, — огорчилась Клавдия. — А ты разве не поедешь к своим?
— В смысле, семейный праздник и всё такое? Нет, я с восьмого класса в канун Нового года ухожу из дома. В первый раз меня пригласил к себе друг.
— И родители были не против?
— Они уехали, а сестра меня с удовольствием выпроводила. У неё были другие планы.
— А сестра у тебя замужем?
— Была. Она из тех деловых женщин, для кого работа — это всё. Гордость семьи и любимица отца. Впрочем, говорят, отцы вообще больше любят дочек, чем сыновей.
— Не в моём случае, — сказала Клавдия.
— Вы с ним встречаетесь?
Клавдия молча помотала головой.
— Он ушёл, когда я ещё не родилась.
— И вы ни разу не виделись?
— Нет.
— И он тебя не искал?
— Не знаю. Эта тема у нас табу. Вот поэтому я не могу оставить маму одну. Я должна быть с ней.
— Почему? Она у тебя что, немощная старушка?
— Нет, но, когда я была маленькой, мама никуда не ходила, даже если её приглашали.
— И теперь ты отдаёшь дочерний долг.
Клавдии не понравилось, как он это произнёс.
— А что в этом плохого? — вспылила она.
— Ничего, кроме того, что ты живёшь не своей жизнью. И как долго ты собираешься сидеть все праздники возле маминой юбки? До глубокой старости?
— Что ты предлагаешь? Веселиться, зная, как ей одиноко?
— А может быть, в этот самый момент её тоже приглашают отметить Новый год на стороне и она отказывается, потому что не хочет оставить тебя одну? — спросил Савва.
— Теоретически возможно, но маловероятно. У неё только дом и университет.
— Естественно. У неё несвобода и обязательства перед тобой. А у тебя — перед ней. «Скованные одной цепью». Хотя этот узел так легко разрубить. Дай ей волю. Скажи, что собираешься отмечать праздник с друзьями. Возможно, у неё тоже появятся варианты. Пока ещё она в том возрасте, когда можно устроить свою личную жизнь. А когда состарится, тебе будет ещё труднее её оставить.
Клавдия задумалась. Рассуждения Саввы были не лишены логики, но далеки от реальности.
— Не появится у неё никаких вариантов. Обидится и всё.
— Что ж, это твой выбор. Но каждый выбор должен делаться сознательно. Если ты решила сидеть дома, то должна принять это полностью: с плюсами и минусами — и не жаловаться на скуку. Это твоя плата за спокойствие.
