Мне приснился тоже дождь.
Я сижу под этим дождем на берегу реки и ловлю рыбу. Вода все время прибывает. Мне приходится вставать и отходить выше по берегу. Рыба совсем не ловится, и рыбалка начинает превращаться в какое-то тупое и бессмысленное занятие. Вдруг поплавок уходит под воду, леска начинает натягиваться. Я крепче хватаюсь за удочку и дергаю ее, но поплавок не показывается, как будто крючок за что-то зацепился. Я наклоняюсь и стараюсь разглядеть, но ничего не вижу, потому что вода оказывается совсем мутной. Неожиданно из воды выскакивает рука, хватает меня за шею и начинает трясти...
Я открыл глаза и невольно зажмурился. Увидел незнакомое лицо в каком-то красном, даже малиновом, свете. Лицо открыло рот и издало непонятный звук, видимо, для того, чтобы меня напугать. Вдобавок меня обдало малоприятным запахом нечищеных зубов.
Потом лицо исчезло, я пытался понять, что все это может значить.
Сознание постепенно начало подсказывать мне, что в нашем доме чужой. Мы одни, бабушки нет. Тоска, если спит, беззащитна. Надо что-то делать, а я лежу застегнутый на полу в спальном мешке. Как кукла.
Гость протопал до кровати Тоски. Я услышал, как кровать скрипнула. Вспыхнул зловещий красный свет, появился профиль чужого. Как ни странно, я его узнал.
Это был Мобила.
Почему здесь Мобила? Понятно, почему. Мобила пытается нас напугать. В данный момент он пытался напугать Тоску. Склонился над ней и стал моргать своим светом и издавать нечленораздельные тошнотворные звуки. Что-то вроде «у-э, у-э».
Но в отличие от меня у моей компаньонки реакция последовала незамедлительно. Она ударила Мобилу по лицу. Вернее, отвесила ему пощечину. Этот звонкий шлепок подействовал на меня как сигнал к действию. Я рванулся из спального мешка, подскочил к Мобиле и легко свалил его на пол.
– Включай свет! – крикнул я Тоске, уселся на спину Мобилы, выкрутил ему руку и удерживал его в таком положении.
Зажегся свет. Все в порядке: вот Тоска в пижаме, а вот поверженный Мобила, и в руке у него сотовый телефон.
– Ну ладно, хватит, Феликс, отпусти руку, больно же, – взмолился он.
– Мобила, здравствуй, – сказал я. – Ты извини уж, что мне приходится здороваться с твоей спиной. Но отбросим условности. Я смотрю, ты никак не угомонишься!
И я посильнее нажал на руку.
– Больно, больно! – заныл Мобила.
– Не слышу в твоем голосе должного раскаяния, – важно произнес я.
– А-а, ой-ой...
Я ослабил хватку, но со спины не слез.
– Зачем ты к нам залез? Украсть что-нибудь хотел? И вообще, ты почему к себе не поехал, в свою деревню? – Так я пытал Мобилу.
– А где твой дружок? Как это «Тяни» без «Толкая» один ходит? Вы же как сиамские близнецы не можете друг без друга? – спрашивала Тоска, помахивая кочергой.
– Я к себе не поехал, потому что поздно было и дорогу размыло! – пискнул Мобила. – А Рукасов там, на шухере стоит. Мы просто попугать вас хотели и больше ничего, честное слово! Отпустите меня, я больше не буду!
– А телефон-то зачем с собой прихватил? Зашел к нам в гости звонок своему дружку сделать? – Тоска взяла Мобилин аппаратик. – Смотри, Феликс, а сотовый у него на самом деле настоящий! Растешь, Мобила!
– Я же говорю, попугать вас хотел. Попугать!
И тут до меня дошло. Мобила воспользовался своим мобильным как фонариком. Примитивный тип, хотел испугать нас своей гадкой мордой. Хотя с другой стороны, чем еще пугать, как не этой гадкой мордой?
Я отпустил его руку и слез со спины.
Мобила поднялся, выхватил из рук Тоски свой телефон. Тоска размахнулась кочергой.
– Не стоит делать резких движений, – предупредил я Мобилу. – У меня рефлексы ослаблены, могу и полоснуть. И тогда будет не Мобила, а Могила. Могила для Мобилы!
– Отпустите, ну что я вам сделал, – заканючил незваный ночной гость. – Старая шутка, в лагерях всегда так шутят. Пастой морду намазывают, честное слово...
Зрелище было жалкое.
– Пошел вон и скажи спасибо, что бабушки дома нет, – сказала Тоска.
Мобила пополз к двери.
– Нет! – сказал я и преградил ему дорогу. – Выйди отсюда так, как вошел.
Мобила вздохнул, отправился на кухню и стал вылезать через окно. Этот свин даже обувь не снял, наоставлял нам кругом лужи и грязь.
После небольшой уборки мы снова устроились спать. Но сон как-то не шел.
И я решил немного поработать. Достал комп, наушники и стал слушать диктофонные записи, освежая в памяти обстоятельства дела. Я никак не мог понять, что не дает мне покоя. Что, что...
Ну конечно! Я даже подпрыгнул от осенившей меня мысли. Прямо в своем спальном мешке подпрыгнул, честное слово.
– Тоска, – позвал я, – ты не спишь?
– Теперь не сплю, – сварливо отозвалась Тоска.
– Тебе ночной визит Мобилы ничего не напоминает? – спросил я.
– Послушай, Куропяткин, мне сейчас совсем не улыбается разгадывать какие-то там ребусы. Если хочешь что-то сказать, так и скажи, а не темни. Спать охота...
Тоска зевнула.
– Хорошо, хорошо. Мобила пытался нас напугать с помощью света от телефона. Помнишь рассказ Захаровны: «Он то появлялся, то исчезал». Мы тогда не придали значения ее словам, а надо было.
– То есть ты хочешь сказать, – я услышал, как скрипнула кровать, это, стало быть, Тоска поднялась и села, – что Мобила это и есть тот самый оборотень, которого мы ищем?
– Пока не знаю, не будем торопиться с выводами. Но почему бы и нет? Может, тут так принято развлекаться?
– Может, – сказала Тоска. – Может. Давай спать, а?
– Давай.
Но спал я плохо.
Глава 9
ЗАСАДА
Следующий день мы решили посвятить двум делам.
Первое. Проверить дом Рукасовых. Беспокойства что-то от них много.
Второе. Устроить засаду на оборотня – настоящего или ненастоящего. Засаду возле дома бабки Оли.
Еще самым ранним утром я уже успел побывать у нее в гостях, пока она уводила свою любимую козу на пастбище. Побывал без Тоски, чтобы не привлекать внимания. Моя подруга оказалась права, замок на двери был повешен лишь для виду. Я быстренько его снял и вошел в домик.
Меня интересовали иконы.
Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что иконы не представляют никакой антикварной ценности. Правда, как человек дотошный, я решил все-таки рассмотреть их поближе и взял с полочки один из образов. Икона оказалась картонной. А за ней совершенно неожиданно обнаружилась настоящая, старинная. Я пересмотрел все раритеты и насчитал пять образов Богоматери. Вот это уже вполне могло заинтересовать любого, кто более-менее разбирается в искусстве.
