— Нормально, — остался доволен Пашков. — Дождемся темноты и перелезем.
— Можно даже и подлезть, — поглядел вниз Олег.
Между забором и землей действительно оставалось достаточное пространство.
— Можно, — кивнул Пашков. — Главное, нам теперь ясно, что у них нет собаки.
— В общем, надо слазить, — подвел итог Олег.
Пройдя еще немного вперед, друзья свернули за угол ангара.
— Ты погляди, — присвистнул Олег. — Тут еще одна дверь.
Лешка, ухватившись за ручку, потянул дверь на себя. Она не подалась.
— Заперта, — разочарованно проговорил он.
— А ты как думал? — повернулся к нему Олег.
Лешка склонился к замку.
— Вообще-то открыть его ничего не стоит, — чуть погодя сказал он. — Элементарный врезной отечественный замок. Мы с братаном Сашком однажды почти такой же открыли ключом от почтового ящика. Ну-ка, попробуем.
Лешка было полез в карман за ключами. Но Олег решительно воспротивился:
— Потом попробуешь.
— К таким делам надо готовиться заранее, — начал спорить Пашков.
— Да, да, — покачал головой Олег. — Благодаря твоей подготовке сейчас кто-нибудь услышит и выйдет. А если мы им второй раз на глаза сегодня попадемся, и еще за подобным занятием…
— Как хочешь, — сдался Лешка. Друзья повернули к Большой Спасской
улице.
— Боюсь, на ночь они ангар на сигнализацию ставят, — сказал Олег.
— Или не ставят, — возразил Пашков. — У них ведь охранник сидит круглосуточно.
— Если нет сигнализации, то можем попробовать, — медленно произнес Олег.
— А я ключи притащу из дома, — оживился Лешка. — У нас с Сашком их много. Вдруг какой — нибудь подойдет к этому замку.
— По-моему, лучше все-таки пробраться по-тихому на территорию, — покачал головой Олег. — Причем пока у них еще длится рабочий день.
— А до чего он у них там длится? — спросил Пашков.
— Я сегодня уточню у предка, — пообещал Олег. — Но вроде бы он позавчера нам с матерью говорил, что на этом сервисе работают чуть ли не до десяти вечера.
— Если так, то годится, — ответил Пашков.
— Естественно, — продолжил Олег. — Темнеет сейчас рано. Пролезем через забор на территорию. Спрячемся где-нибудь за ангаром, а в подходящий момент нырнем внутрь.
— Тогда прямо сегодня и пойдем, — заявил Лешка.
— Я думаю, лучше завтра, — не хотел торопиться Олег.
— Ну, ни фига себе! — вознегодовал Пашков. — Человека там, может быть, держат в каком-нибудь подвале, издеваются, а он — завтра!
— Да я не то чтобы не хочу сегодня, — объяснил Олег. — Просто сперва надо выяснить у предков, как там дела. Вдруг он вообще нашелся. Или, например, Елене Викентьевне уже звонили и требовали выкуп. Зачем нам тогда в этот сервис лезть? А потом, отец мне хоть точно скажет, какая у Алика была модель «БМВ».
— Ты-то, Олег, и завтра сможешь сюда залезть, — исторг тоскливый вздох Пашков. — А меня, может, из-за этого гада Богданова дома запрут. Нет, лучше сегодня.
— Уговорил, — сдался Олег. — Вообще-то и предки могут не так поздно вернуться.
— Вот именно, — сказал Лешка.
Они прошли по Большой Спасской до поворота в Портняжный переулок.
— Ну, до вечера? — посмотрел Лешка на Олега. Пашковы жили на Садовом кольце, во дворе Дома военной книги.
— Подожди, — не спешил расставаться с другом Олег. — Может, к Андрею зайдем?
— А что мы у него сегодня забыли? — удивился Лешка.
— Ну, поговорим насчет Богданова. Может, он что-нибудь придумает?
— Ничего не придумает, — махнул рукой Лешка.
— Другого выхода все равно нет, — настаивал Олег. — Ты что же, хочешь отдуваться за Богданова?
— Не хочу, — покачал головой Пашков. — Но стучать все равно не стану. Даже Андрею. И доказательств у нас никаких нет.
— Но и твоя вина не доказана, — привел новый довод Олег.
— Почти доказана, — с тоской изрек Лешка. — Пришел раньше всех. Потом зачем-то ушел. И, главное, совершенно об этом забыл.
Кто там теперь будет вникать, что мне сигареты понадобились.
— Андрей как раз может вникнуть, — не сомневался Олег.
У бурного содружества «В» уже в самом начале пятого класса сложились с Андреем Станиславовичем самые доверительные отношения. Последующие годы лишь укрепили их. В свои тридцать шесть лет классный руководитель десятого «В» Андрей Станиславович был моложав, строен, носил длинную пышную шевелюру и, за исключением торжественных случаев, одевался в соответствии с последними тенденциями молодежной моды. Кроме того, он ездил, хоть и на порядком подержанном, но еще вполне классном мотоцикле «Харли Дэвидсон». Постоянно покупал модные диски, которые с удовольствием давал слушать и переписывать всему своему классу. И обладал множеством других замечательных качеств, которые позволили Лешке Пашкову еще в первую неделю знакомства с классным руководителем сказать, что Андрей у них — «крутой мужик».
Учителем Андрей Станиславович стал не совсем обычным путем. После десятого класса ему захотелось заняться классической филологией. Однако на вступительных экзаменах в университет он провалился. Зато попал в армию. И не просто, а прямиком в Афганистан, где тогда как раз только что началась война. Андрей Станиславович умудрился пройти ее без единого ранения. Но впечатлений вынес достаточно.
Вернувшись в Москву, бывший десантник Андрей Пирогов твердо решил: если есть ему смысл что-то делать дальше, значит, он должен учить детей. И не чему-нибудь, а истории.
Поэтому, окончив педагогический институт, он пришел работать в школу номер две тысячи один, где сам когда-то учился.
В выборе места работы крылась и тайная цель. Тут преподавала математику бывшая одноклассница Андрея — Светлана. В конце десятого у них начался бурный роман. Когда же Андрей Станиславович попал в армию, Светлана неожиданно вышла замуж. Теперь роман у них возник снова. Продвигался он трудно, однако в последнее время дело вроде бы окончательно пошло к свадьбе. Во всяком случае, после очередной длительной ссоры, которая длилась чуть ли не весь прошлый учебный год, Светлана Сергеевна снова перебралась в квартиру Андрея Станиславовича у Красных ворот. Бурное содружество «В» очень радовалось за учителя. Исключение составляла Моя Длина. Она страдала. И вообще была убеждена, что Светлана совершенно Андрюше не подходит. «Ему нужна девушка из приличного общества и с положением», — не уставала повторять Школьникова, имея, конечно, в виду себя.
Однако даже Моя Длина за последнее время как-то ослабила натиск на предмет многолетней страсти. И вообще, однажды в разговоре с Катей и Таней обмолвилась, что «мечты мечтами, а надо и о себе подумать». К этому она словно бы вскользь добавила, что и «Ребенок в последнее время становится вполне ничего». Словом, к великой радости Пашкова, его шансы сильно повысились. Во всяком случае, Моя Длина теперь относилась к нему с куда меньшим высокомерием, нежели прежде. Андрей Станиславович тоже радовался такой перемене в Школьниковой. Ибо ее постоянные вздохи, красноречивые взгляды и весьма прозрачные намеки повергали его в смущение и немалый ужас.
