Подхватил на руки, донес почти до кромки моря, бережно опустил на влажный, зализанный волнами песок. Обхватив себя руками, Ольга отрешенно смотрела вдаль, на размытую в голубоватой дымке линию горизонта. На корточках присел рядом, обнял за ноги, уткнулся лицом в пропахшую морем юбку
– Девочка, хорошая моя, что случилось, что я сделал не так? – спросил встревоженно, увидев, что она плачет. Ольга покачала головой, улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы.
– Извини, пожалуйста. Просто я не готова была. Все произошло так внезапно, твое – она запнулась – твое предложение… И ты при всех, при чужих…
– Как это не готова? – Сергей притворился рассерженным. – А зачем, по-твоему, я приехал? Тыщи километров намотал? Визит вежливости нанести? – И прошептал в рдевшее ушко: «Что-то я ночью не заметил неготовности». Ольга шмыгнула носом, стараясь удержать предательскую каплю и, притянув Сергея за рубашку, спрятала лицо у него на груди.
Почему плакала?.. В начале лета в средней полосе бывает такое замечательное явление как грибной дождь. Тепло, солнечно, безветренно. И вдруг из голубого неба быстро прольется слабый и теплый дождь, задрожат на листьях прозрачные капли, с земли поднимется легкий пар, а в конце обязательно появится нежная дрожащая радуга. Надо только успеть загадать желание. Ах, Оля-Оленька! Пролилась дождем, испарилась в воздухе, и радугу увидела. А вот желание загадать не успела.
С пляжа пришлось уйти: на каблучках по песку особо не погуляешь. Обнявшись, долго бродили по просторной набережной. Они не замечали гуляющих, и встречные влюбленные пары отвечали им тем же, в отличие от горделивых собачников и людей пожилых, живо интересующихся всем происходящим. Красавицы-пальмы снисходительно помахивали им вслед гигантскими веерами своих листьев, нескончаемой лентой тянулась плотная зеленая щетина придорожных газонов. Треньканье раздосадованных велосипедистов предупреждало, что гуляющим полагалось ходить по тротуару, а не по велосипедной дорожке, куда они забредали снова и снова.
Обоим казалось, что они знают друг друга уже целую вечность, просто были в разлуке, которая немного затянулась, и теперь надо поделиться случившимся за это время, рассказать все, до мельчайших подробностей. Сергей слушал разговорившуюся, повеселевшую Ольгу, искоса поглядывая на ее счастливое, доверчиво обращенное к нему лицо, и старался не думать о предстоящем отъезде, тянул время, не говорил ей, что завтра утром должен уехать
Вернулись домой, когда начало темнеть. Сергей, привыкший держать свое слово даже в мелочах, занялся расчисткой участка. Защищенные домом фруктовые деревья пострадали не сильно, а вот красавица мимоза, еще вчера радовавшая глаз буйными пушистыми цыплятами-соцветиями, подурнела основательно: торчали неровные обломки веток; сбившиеся в мусорную массу поблекшие бурые горошины мало напоминали махровые желтые шарики, нежные и душистые. Сергей обрезал сломанные ветви, потрепал ствол, обнадеживая поникшую красавицу: «Не переживай, до свадьбы заживет». Выбрал для Ольги неповрежденную ветку и, что-то вспомнив, звонко хлопнул себя по лбу: «Вот дурак, как же я мог забыть!»
– Ты что ж меня не позвала камин разжечь? – войдя в дом, воскликнул Сергей. Открывшаяся его взору картина не могла не радовать взор: ярко пылал камин, манили расставленные на столе закуски (спасибо предусмотрительному Висенте!), а на диване, подогнув по-турецки ноги, сидела Ольга, занятая каким-то нехитрым шитьем. Перекусив нитку, спрыгнула с дивана, шутливо толкнула его в бок – всегда сама справлялась, и теперь справилась.
– Садись скорей, мне не терпится подаренное шампанское попробовать. Правда, в Испании его называют «кава» и в каждом регионе его приготовляют по-своему. Ух, какое замечательное! – она зажмурилась от удовольствия, отпив глоток холодного пенящегося напитка. – Тебе нравится?
– Да просто не просыхал бы.
Честно говоря, Сергей не очень жаловал эту фасонистую газировку, но разве признаешься? Притянул к себе Ольгу, зарылся лицом в стриженный затылок. – Моя единственная, моя родная… И семейство это, и народ в ресторане славный. А ты говоришь – чужие… Знаешь, эти твои соотечественники – нормальные ребята. На нас похожи.
– Всякие бывают, – резонно заметила Ольга
– Тебя обижал кто-нибудь? – насторожился Сергей.
– Меня не так легко обидеть! – Подняв подбородок, ответила с вызовом.
«Ой, ошибаешься, ясноглазая. Под твоими колючками такое нутро незащищенное и ранимое»– подумал, но вслух ничего не сказал. Откинулся на спину, задержал руку на ее бедре. Все-таки зря женщины на брюки переключились, юбки как-то больше подходят. Потянулся, расправив плечи. – Там и свадьбу отпразднуем. Всех твоих друзей позовем. Во главе с этой, глазастенькой, что днем приезжала. Ох, ты что царапаешься?..
Ольга кошкой прыгнула на него, коленкой прижала грудь, сдавила горло (как он смеет говорить, нет, даже думать о другой женщине, когда обнимает ее?) – Запомни – здесь только одна глазастенькая, – на секунду запнулась, подбирая слова… щекастенькая, грудастенькая, мордастенькая – это я. Других быть не может, ясно?
– Ты меня пугаешь, красавица. Ну просто не Оленька, а Кармен! Слушай, а в тебе правда испанской крови нет? Сергей приподнялся на локте, пытливо заглянул в сверкающие от ярости глаза.
В первый раз в жизни Ольга рассмеялась при упоминании своего происхождения. – Проверить хочешь? Я тебе сейчас покажу, какая во мне кровь.
– Погоди, погоди, – Сергей с трудом оторвался от ее гибкого и податливого тела, разорвал кольцо охвативших его рук. Еще минута-другая таких страстных объятий, и он уже не сможет справиться с набирающим силу желанием. Застегивая рубашку, сбегал в спальню.
Когда вернулся, Ольга стояла у зажженного светильника, поправляя покосившийся абажур. Густая ровная челка, небрежно распахнутая кремовая рубашка, джинсы в обтяжку, аккуратно подвернутые толстые носки – вся такая свежая, хорошенькая. Ну просто воплощенная добродетель. Кто бы мог подумать, что всего несколько минут назад… Кашлянул и протянул ей маленький футляр из синего сафьяна. – Совсем забыл. Смотри, что я нашел в саду под мимозой.
В первое мгновение Ольга поверила его словам, но при виде дорогой коробочки недоверчиво покачала головой, а, открыв ее, не смогла сдержать возгласа восхищения. На подставке из темно-серого бархата тонкой змейкой свилась платиновая цепочка, пропущенная через тонкую клетку-паутинку, в которой покачивалась, сверкая и переливаясь, крупная капля уральского изумруда. Разве другие камни…
«…подошли бы так к лучистости суровой
Холодных ваших глаз,
Как этот тонко ограненный,
Хранящий тайну темных руд,
Ничьим огнем не опаленный,
Ни в что на свете не влюбленный
Темно-зеленый изумруд».
Ольга с трудом перевела дыхание от восторга. Глубокий зеленый тон камня, его чистота завораживали. Магический камень, главный оберег для сохранения любви, талисман для натур цельных, открытых, не приемлющих лжи и коварства… Знал ли об этом Сергей, когда выбирал подарок?
