— Кончай, — повернулся Олег к Женьке— Потом обсудим.
— Предок мой послезавтра приедет! — вернулся в комнату Пашков.
— А где он у тебя? — поторопилась выяснить Катя,
— На Кипре уже вторую неделю торчит, — сообщил Пашков. — Там какая-то международная конференция по пересадке внутренних органов.
— Слава Богу! — выкрикнул непосредственный Женька.
Остальные тоже испытали немалое облегчение. Им совсем не хотелось включать Пашкова-старшего в список подозреваемых.
— Что слава Богу? — уставился Пашков на Женьку.
— Ну, органы… пересадка. — промямлил тот.
— Внутренние! — выкрикнула Катя. Она боялась, как бы Лешка не догадался об их подозрениях.
— Да вы что, ребята, совсем? — пребывал в полном недоумении Пашков.
— Нет, просто радуемся, что отец у тебя такой крупный специалист в своей области, — первым нашелся Тема. И, сев на своего любимого конька — медицину добавил — Вот, положим, мне что-нибудь внутри пересадить придется…
— Вообще-то, наверное, стоит, — фыркнула Катя. — Что-нибудь в башке Темыча пересадить, чтобы он таким нудным не был.
— Это мой предок может, — заверил Лешка. Он неизменно гордился всем, что относится к их семейству. — Пашковы — лучшие специалисты своего дела.
— А самый лучший Лешенька, — сказала нараспев Катя.
— Время покажет, — скромно потупился Пашков, у которого не было никаких сомнений, что именно он, и никто другой, раскроет тайну ограбления Школьниковых.
— Тогда говори, какой у тебя там план! — напомнил Женька.
Олег посмотрел на часы.
— Боюсь, нам придется это отложить до большой перемены. Свободный урок кончается. Следующий у нас физика. А нам еще надо в класс это вернуть, — покосился он на стул.
— Тогда пошли, — устремились ребята в переднюю, а из нее — на лестничную площадку.
Спускаясь на своих двоих вниз вместе со злополучным стулом, пятеро юных детективов несколько раз поминали недобрым словом Лешку и Сашка, а также их эксперименты, из-за которых в подъезде не работает лифт. Пашков сперва молча внимал хуле. Затем начал оправдываться, заявив, что великих открытий без жертв не бывает.
— Бывает, — заспорил Темыч.
— Но не всегда, — стоял на своем Пашков. — Джордано Бруно, к примеру, за то, что земля вертится, вообще на костре сожгли. А мы с Сашком только мотор у лифта спалили. По-моему, пускай лучше моторы горят, чем люди.
На это Компания с Большой Спасской ничего не смогла возразить.
Перебираясь через траншею по обледенелому мостику, ребята снова упали. Причем стул свалился на дно траншеи. Она была довольно глубокой. Края ее тоже обледенели. Так что извлечь из нее стул оказалось задачей совсем не легкой. Ребята радовались лишь тому, что Арсений и Лешка по пути к квартире Пашковых не переломали себе кости.
Наконец стул был торжественно внесен в вестибюль.
— Ну как, партизаны? — приветствовала ребят гардеробщица. — С заданием командира справились?
— Вроде бы да, — устало отозвались друзья и во избежание дальнейших расспросов спешно вернули стул в родной девятый «В».
— Идут! — встретил их радостным гоготом Марат Ахметов.
— Как там Арсений-то наш, живой? — полюбопытствовал Мишка Сидоров.
А Боря Савушкин принялся канючить:
— Слушай, Пашков, дай на сегодняшний вечер наручники. Я сегодня к другу на день рождения иду.
— При чем тут наручники, когда у человека день рождения? — не поняли ребята.
— Как это при чем? — удивился Савушкин. — Сюрприз бы преподнес другу. Например, тихо его наручниками к батарее. Во посмеялись бы! Он еще такого наверняка никогда не испытывал.
— Тоже мне шуточки — сказал Темыч с таким расчетом, чтобы слова его не достигли ушей Савушкина.
— Нету наручников. Дома оставил, — поторопился сообщить Пашков.
— А давай я к тебе зайду после уроков, — настаивал Савушкин, которому очень хотелось устроить настоящий праздник другу.
— Не могу, Борька, — стоял на своем Пашков. — Наручники уже у братана Сашка. Это вообще его собственность.
Тут в класс заглянул физик Герман Васильевич.
— Вам что, в кабинет физики особое приглашение нужно?
Ребята, похватав рюкзаки и сумки, поспешили на второй этаж. Раздражать физика было опасно, Герман мог спокойно наставить всему классу двоек, а этого никому из бурного содружества «В» не хотелось. Как-никак приближается конец первого полугодия.
Но физик сегодня был во вполне благодушном настроении. Объясняя новую тему, он назвал формулу криволинейного движения «два пи ню эр»- двумя пеньюарами» к этим немало развлек девятый «В». Марат Ахмедов немедленно заявил, что два пеньюара равны одной Школьниковой, после чего Женьке и Мишке Сидорову пришлось совместными усилиями удерживать ее на месте. В противном случае Ахметову выпала бы нелегкая участь.
Уняв класс, Герман Васильевич сумел до звонка продолжить тему Криволинейного движения. Затем девятый «В» устремился в буфет, куда пробиться во время большой перемены было делом не менее сложным, чем после уроков попасть в раздевалку.
Пашков начали проталкиваться на лестничную площадку, когда ему на плечо властно легла рука маленького щуплого Темыча.
— Идите за мной, — обернулся Леша. — Сейчас пролезу в буфет и вам всем займу очередь.
— Перебьешься буфетом, — возразил Тема. — Надо о деле поговорить.
— Поговорим, — радостно улыбнулся Пашков. — Только сперва надо съесть но булочке с соком.
— По булочке с соком надо- горячо поддержал его Женька, у которого к большой перемене начинались первые приступы голода.
— Перекусим у меня после уроков, вмешался Олег. — А сейчас я хочу, чтобы мы поговорили с Моей Длиной. Попытаемся из Нее вытянуть как можно больше подробностей.
— А почему не после занятий? — глянул с мольбой на старого друга Женька.
— Потому что время дорого— не сдавался Олег. — Как вы сами не понимаете? В таких делах, как квартирные кражи, каждый День играет преступнику на руку. Пока мы возимся, грабители спокойно себе избавятся от похищенного и заметут следы. А у нас пока никакой стройной версии нет.
— У меня лично есть, — напомнил Пашков.
— После уроков изложишь, — снова заговорил Олег. — А сейчас отловим Мою Длину. Уверен, она вчера впопыхах не все рассказала.
— А мы обо всем и спросить не успели, — тихо проговорила Таня.
— Вот именно, — кивнул Олег. — Моя Длина почти никогда в наш буфет не ходит.
— У нее какая-то новая диета, — внесла ясность Катя. — В первой половине дня ничего не ест. Она мне сама говорила.
