— Тогда пойду переоденусь, — направила было Машка стопы в свою комнату.
— Нет уж. Погоди, пока мы уйдем, — немедленно воспротивился Олег.
— Времени нет, — подхватил Женька. — Чай нужно пить.
— А после садиться за сочинение, — добавил Тема.
— Ладно, — смирилась Моя Длина.
— Пойду для бутербродов колбаски порежу, — двинулась Антонина Васильевна на кухню.
— А я помогу, — последовала за ней вторая старушка.
— И мы тоже, — вызвались Катя и Таня.
— Правильно, — поддержал их Олег. Это был неплохой предлог. Девчонки незаметно осмотрят кухонное окно, сквозь которое грабители и проникли в квартиру.
Когда они вместе с бабушками удалились, оставшиеся осмотрели столовую. Комната сияла от чистоты. На столе ребята увидели чашки, белый электрический чайник, початую бутылку красного «Мартини» и две хрустальные рюмки.
— А твоя бабушка даром времени не теряет, — захохотал Женька.
— Они почти каждый день с Парамоновной чай пьют, винцо, ну, и, конечно, ля-ля разводят, — ответила Моя Длина.
— А кто эта Парамоновна? — полюбопытствовал Олег.
— Бабкина старая подруга, — принялась объяснять Школьникова. — Они раньше вместе в собесе работали какими-то там инспекторами. Потом на пенсию вышли одновременно. Вот теперь и общаются.
— Ясно, — кивнул Олег. — Пойдем, Машка, твою комнату посмотрим.
Моя Длина провела их к себе. Там царили столь же идеальные чистота и порядок.
— Поздновато ты нас позвала, — с большим сожалением проговорил Олег.
— Откуда мне было известно, что бабка с утра квартиру начнет скрести, — развела руками девочка. — А теперь, конечно. После такой уборки на полу даже волоска чужого не
найдешь.
— Теперь остается надежда только на чердак, — сказал Тема.
Они вернулись в столовую. Там уже расставляли чашки Катя и Таня.
— Ну, как на кухне? — осведомился Олег.
— Как в операционной, — уныло ответила Катя.
— Подоконник можно вместо тарелки использовать, — дополнила Таня картину. — И балкон тоже.
— Говорю же: где моя бабка прошла с пылесосом и шваброй, там сыщикам делать нечего! — расхохоталась Школьникова.
— А ты погромче не можешь? — шикнули на нее юные детективы.
— Несу, несу, ребятки! — суетливо вбежала в столовую бабушка Школьниковой.
— Несем, несем вкусненькое! — прощебетала за ее спиной бывшая коллега по работе в
собесе.
— Колбаска хорошая, фирменная, — уже расставляла бабушка тарелки. — Из этого, как его…
— «Седьмого континента», — подсказала Школьникова. — Между прочим, в приличном семействе живешь. Пора бы знать.
— Да, да. Из этого самого… континента, — продолжала Антонина Васильевна. — Как говорится, дорого и питательно.
— Чтоб сочинение хорошо писалось, — сказала Клавдия Парамоновна.
— Напишем! — запихнул Женька в рот сразу два куска колбасы.
— Может, за стол сперва сядешь? — одернула его Таня.
— Это мы запросто, — с полным ртом ото-
Никто их тихой беседы не слышал. Лешка взял несколько надрывных аккордов. Две бывшие работницы собеса, обнявшись, запели:
Прости меня, мама,
Мама дорогая.
Прости, что воровку родила.
С вором я ходила, вора полюбила.
Вор воровал. Воровала и я!
Это была долгая и трогательная песня. Под конец обе старушки заплакали.
— Ну, Лешенька! Ну, угодил! — всхлипывая, восклицала Антонина Васильевна. — Какие же у тебя, Машулька, друзья хорошие.
Тут Клавдия Парамоновна надтреснутым голоском затянула:
Ой цвела калина в поле у ручья, Парня молодого полюбила я…
Лешка догнал ее с аккомпанементом, попал в такт и нужную тональность и вновь оказался на высоте.
— Ну, парень! — осталась в полном восторге Парамоновна.
— А теперь эту давай! — затянула Антонина Васильевна про костер, который «в тумане светит».
За ближайшие полчаса две раскрасневшиеся от счастья бабуси исполнили под аккомпанемент Пашкова еще несколько старых романсов и песен, а также «жемчужину» блатного репертуара «Гоп со смыком — это буду я».
Юные детективы несколько раз подавали Лешке отчаянные сигналы, чтобы он «завязывал с художественной самодеятельностью», но тот в упоении ничего не слышал. Тогда Катя, картинно схватившись за голову, крикнула:
— Машка! А мы ведь не сможем писать сочинение у тебя!
— Как так не сможете? — встрепенулись бабушки.
— У нас все материалы лежат у Олега, — на ходу сочиняла Катя.
— А давай-ка, милок, мы с тобой пока про пацанку споем, — громко беседовала в это время Клавдия Парамоновна с Пашковым.
— Давай, тетя Клава, — уже успел Лешка войти чуть ли не в родственные отношения с обеими бабушками.
— Погоди, Парамоновна, — прервала бабушка Школьниковой уже начавшую петь подругу. — Тут дело серьезное.
Песня смолкла. Пашков по инерции еще несколько раз рванул струны, затем отложил гитару.
— Пошли быстро ко мне. Иначе сочинение написать не успеем, — торопил остальных Олег.
— Да уж, ребятки, идите, — кивала бабушка Школьниковой. — А ты, Лешенька, не забывай нас, — ласково посмотрела она на Пашкова. — Мы с Парамоновной в это время всегда тут сидим. Так что милости просим.
— Зайду, тетя Тоня, — пообещал Лешка. Ребята вышли на лестничную площадку.
Антонина Васильевна захлопнула за ними дверь.
— Ну, вы молодцы, — кинула Моя Длина одобрительный взгляд на Компанию с Большой Спасской. — Отлично бабке наврали про сочинение. Теперь я могу домой не торопиться.
— Ты сперва нас на чердак отведи, — обратился Олег к Моей Длине.
— Это мы запросто, — пошла вверх по лестнице Школьникова. — Только там, наверное, заперто.
Однако обитая листовым железом дверь на чердак оказалась открытой.
— Странно, — пожала плечами Моя Длина.
— Будем считать, что нам повезло, — ответил Олег. — Пошли.
И он первым шагнул в дверной проем.
Глава IV
В ЗАПАДНЕ
Странно, чего эта дверь оказалась открытой! — вновь начала удивляться Школьникова, когда все стояли возле чердачного окна.
В помещении оказалось достаточно светло. На крыше противоположного дома ослепительно сияла огромная реклама драже «Тик-так».
