Сучжоу – последний и самый западный город провинции Ганьсу внутри Великой стены. Поэтому товары, привозимые из обширной западной области Синьцзян, вне собственно Китая, облагаются пошлиной в Сучжоу. Сплингерд стоял во главе таможни. Провинциальная власть в лице генерал-губернатора Ганьсу очень ценила Сплингерда за его честность на посту, который мог быть источником больших доходов при затрудненности фактического контроля. Кроме того, в Сучжоу приезжали с товарами таранчи (тюрки) из Синьцзяна и монголы с Эцзин-Гола; между ними и китайцами возникали тяжбы, которые разбирал Сплингерд, имевший большой опыт в торговых делах.
Вот почему этот бельгиец так долго удержался на своем посту в этом пограничном городе, тогда как вообще китайские мандарины редко оставались на том же месте дольше 3–4 лет.
Глава девятая. Западный Наньшань и Цайдам
Западные ворота собственно Китая. Каньоны реки Дабэйхэ. Пустынные цепи. Последний оазис. Река Сулэйхэ. Большой снеговой хребет. Долина диких лошадей. Куланы. Поиски проводника. Хребты Гумбольдта и Риттера. Окраина Цайдама. На озере журавлей. Аудиенция у монгольского князя. Переговоры о проводниках. Второе посещение князя. Его боязнь фотографии. Продажа берданки. Предложение проводника в Лхасу. Охранное письмо.
К концу мая, благодаря существенной помощи Сплингерда, мой караван для путешествия вглубь горной системы Наньшаня был организован: куплены верблюды для багажа, докуплены лошади, заготовлены сухари и дзамба и найден проводник.
Наньшань представляет самостоятельную горную систему, связанную на западе отдельной длинной цепью Алтынтага с громадной системой Куэнлуня, а на юго-востоке примыкающую к последней в бассейне верхнего течения Желтой реки. Она поднимается несколькими рядами горных цепей, несущих вечноснеговые вершины и вмещающих два больших озера, Харанор и Кукунор, между пустыней Алашаня и обширной впадиной Цайдама, которая отделяет ее от нагорья Тибета. Изучение Наньшаня составляло одну из главных задач моего путешествия, так как хотя в этих горах уже побывали Пржевальский, Потанин и Грум-Гржимайло, но значительная площадь оставалась совершенно неизвестной, а в отношении геологического строения имелись только данные, собранные венгерцем Лочи во время экспедиции графа Сечени 1877–1879 гг. и касавшиеся главным образом восточного конца этой системы.
Я предполагал пройти из Сучжоу прямо на юг, к верховьям р. Бухаин-Гол, пересекая все цепи Наньшаня, затем объехать оз. Кукунор и на обратном пути сделать второе пересечение цепей на пути из г. Синина в Ганьчжоу. Такой маршрут давал возможность изучить наиболее высокую и неизвестную среднюю часть Наньшаня. Но выполнить этот план удалось только во второй его части, так как в Сучжоу не нашлось проводника к Бухаин-Голу; пришлось сделать первое пересечение гораздо западнее, что сильно удлинило маршрут, утомило животных и вызвало лишние расходы, преждевременно истощившие взятые с собой средства. А кроме того, наиболее неизвестная часть Наньшаня осталась неизученной, что заставило год спустя вторично направиться в эти горы в ущерб другой части плана путешествия.
25 мая караван в составе пяти человек (я, Цоктоев, старший сын Сплингерда, китаец из миссии в Ланьчжоу и китаец-проводник) выступил из Сучжоу на запад по большой дороге в Синьцзян. Пять дней мы шли еще по продолжению культурного пояса, протянувшегося вдоль северного подножия Наньшаня, но здесь гораздо более бедного водой и представляющего отдельные небольшие оазисы с маленькими селениями у источников и небольших горных речек, разделенные пустынными площадями. В первый день мы дошли до укрепления Цзяюйгуань, представляющего самые западные ворота в Великой стене и последний городок провинции Ганьсу и собственно Китая. Стена, ограничивающая с севера оазис Сучжоу, загибается резко на юг и южнее укрепления доходит до р. Дабэйхэ, большого потока, питаемого снегами Наньшаня. Выйдя из гор, эта река врезается каньоном глубиной 60–80 м в толщу галечников и песков, слагающих равнину горного подножия. Стоя на берегу этого глубокого каньона, можно понять, почему эта равнина к юго-западу от Сучжоу лишена растительности и населения и превратилась в пустыню: вода течет слишком глубоко, и нельзя не только вывести ее на равнину, но и добыть грунтовую воду близ поверхности земли; каньон слишком глубоко дренирует всю эту площадь.
На шестой день мы подошли к подножию хр. Рихтгофена, первой цепи Наньшаня, и по ущелью, сухому в это время года, начали подниматься на перевал. Эта цепь, которая тянется непрерывно от Желтой реки и еще на меридиане Сучжоу, представляет вечноснеговые вершины, здесь уже понизилась до 3000 м и распалась на скалистые группы пустынного характера; нет ни леса, ни проточной воды, ни населения, хотя мы видели несколько угольных копей и маленький горшечный завод, вероятно действующий только в те месяцы, когда нет полевых работ. За этой цепью мы вышли в широкую котловину, орошенную р. Сулэйхэ, которая несет воду ледников высшей части среднего Наньшаня, а входит в эту котловину и выходит из нее по непроходимым ущельям, промытым ею в горах. К удивлению, в этой пустынной котловине оказался небольшой оазис с пашнями и фанзами земледельцев, которые построили утлый мост через реку. Без этого моста через реку нельзя было бы перебраться: она мчится мутным бешеным потоком в 20–25 м ширины в каньоне глубиной 15 м, промытом в грубых галечниках ее собственных древних наносов. Оазис орошен ее левым притоком, р. Сихэ, вверх по которому мы направились дальше. Вторая цепь Наньшаня, хр. Толайшань, западнее ущелья р. Сулэйхэ кончается, превратившись в низкие горы.
Обогнув эти горы по р. Сихэ, мы очутились в широкой долине между второй и третьей цепями; последняя предстала перед нами покрытая сверху донизу свежим снегом, выпавшим ночью. Судя по ее высоте, она должна иметь вечноснеговые вершины, иначе было бы непонятно ее китайское название Дасюэшань, т. е. «большой снеговой хребет». Через эту цепь мы должны были перевалить, но только западнее, где она понижается, и потому шли три дня на юго-запад, приближаясь к ее подножию и вдоль него, оставляя вправо обширную степь, ограниченную на севере плоскими горами конца хр. Рихтгофена. На этой степи, хорошо орошенной речками из снеговых гор, не видно было признаков оседлости; о том, что степь прежде была населена, говорят развалины городка у подножия северных гор, через которые проходит дорога в г. Аньси. В этой стороне, далеко на горизонте, благодаря чистому воздуху после дождя, можно было различить высоты первых гор Бэйшаня, т. е. Хамийской пустыни.
Первый переход вглубь Дасюэшаня оказался неудачным: проводник забыл дорогу и повел нас не по тому ущелью, по которому идет путь к перевалу. На второй день мы попали в теснину, дно которой было завалено крупными глыбами и залито водой речки, доходившей до брюха лошади. Проход между глыбами был так узок, что верблюды с вьюками не могли пройти – пришлось их развьючивать и переносить вещи на руках. Немного далее видна была вторая, еще худшая теснина. Проводник сознался в своей ошибке, и мы повернули назад, потеряв два дня, но зато познакомившись на деле с непроходимостью цепей Наньшаня вне определенных путей.
