— А это кто с вами?
— Это? — Лазаренко покосился на Кремнева и усмехнулся: — Мой стажер.
— Староват для стажера.
— Я просто плохо сохранился, — сказал Егор, ухмыльнувшись. — Если заглянете в мой паспорт — удивитесь.
Девушка хмыкнула.
— Топайте на кухню, — сказала она. — Туфли можете не снимать. У меня для вас нет тапок.
Мужчины прошли на кухню. Девушка заперла дверь на замок и последовала за ними.
— Садитесь, — сказала она. Егор и Максим послушно сели на стулья. Девушка провела ладонью по влажным волосам и спросила: — Кофе будете?
— Да, — вежливо ответил Лазаренко. — Если вам несложно.
— Несложно, — сказала девушка. — Вам крепкий или как получится?
— Как получится, — ответил Лазаренко.
— А мне крепкий черный и без сахара, — сказал Егор Кремнев.
Девушка зажгла плиту и сняла с крючка джезву.
Пока готовился кофе, Егор внимательно осмотрел кухню. На одной из стен красовалась белая пластиковая полочка, а на ней стояли два небольших предмета из желтого металла, похожие на маленькие самовары.
— Это спортивные кубки? — спросил Егор.
Девушка, не оборачиваясь, кивнула:
— Да.
— Ваши?
— Мои.
— А скажите…
Девушка повернулась и поставила на стол три чашки.
— Крепкий и черный, — сказала она. — Как заказывали.
— Спасибо.
— Спасибо.
Девушка села за стол.
— Могу я узнать, каким видом спорта вы занимались? — спросил Лазаренко, перехватывая у Егора инициативу.
— Хоккеем на траве, — ответила девушка.
— На траве? Экзотичный вид спорта.
— Не экзотичней вашего, — ответила девушка. — И давайте-ка сразу к делу. Без этих ваших подходцев.
Лазаренко отпил немного кофе.
— Вкусно, — сказал он. — А вы не очень-то любите милицию.
— А за что мне вас любить? Мне от вас ни холодно, ни жарко.
— Вообще-то мы ловим преступников, — заметил Лазаренко.
— Да что вы! — Тонкие брови девушки стремительно взлетели вверх. — И что, много поймали?
— Меньше, чем хотелось бы, — ответил Максим. — Хорошо ли, плохо ли, но мы защищаем порядок.
— С некоторых пор я предпочитаю защищать себя сама, — жестко ответила девушка. Она подняла руку и посмотрела на часики. — Через полчаса мне надо уходить. Давайте, говорите, зачем пришли.
— Ольга Альбертовна…
— Ольга. Не ломайте себе язык.
— Ольга, я хотел поговорить о том, что случилось с вами три года назад.
— А, вот вы о чем. — Лицо девушки стало непроницаемым, губы плотно сжались. — Меня изнасиловали, — тихо и четко, почти не разжимая губ, произнесла она. — Их было трое. Они трахали меня по очереди. Всю ночь. Потом их оправдали. Это все.
Повисла неловкая пауза. Ольга сидела бледная, бесстрастная. Ее синие глаза были прищурены, тонкие ноздри нервно подрагивали.
— Я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, — снова заговорил Лазаренко. — Но…
— С какой стати? — холодно перебила его Ольга.
— Ну… Все-таки это тяжелое воспоминание. Мне неловко говорить, но…
— Неловко? Надо же! А вы слишком чувствительны для милиционера. — Она усмехнулась. — Вы никогда не думали о том, чтобы заняться другой профессией?
— Нет, — покачал головой Лазаренко. — Моя — меня полностью устраивает. М-м… Послушайте, Оля, я читал ваше дело. Подонки избежали наказания, но это еще не повод…
— Подонки? Полегче на поворотах, майор. Суд, между прочим, их оправдал.
— В суде сидят люди, а люди склонны ошибаться.
— Вот как? — Усмешка девушки стала ядовитой. — Ну, если суд ошибается, то что же остается делать нам, маленьким людям?
— На этот вопрос все отвечают по-разному. Кто-то предпочитает обо всем забыть. А кто-то — наоборот. Вот, например, вы… — Лазаренко чуть понизил голос. — …Вы никогда не думали о том, чтобы отомстить своим обидчикам?
— Ого! — Ольга коротко и вымученно рассмеялась. — Вот это поворотец! Вы что, предлагаете мне свои услуги в качестве киллера?
— Действительно, поворотец, — улыбнулся Лазаренко. — Ну, а если бы я предложил, вы бы согласились?
— Смотря по тому, сколько вы берете.
— А сколько вы готовы предложить?
— К сожалению, у меня мало денег. Если хотите, я могу расплатиться собственным телом. Мне ведь не привыкать, правда? Я… как это у вас называется? Порченый товар, да?
На щеках Максима Лазаренко выступили красные пятна.
— Зачем вы так? — с мягким упреком сказал он.
— Как — «так»? Вы же читали материалы дела. Суд объявил меня проституткой. Я сама спровоцировала этих невинных мальчиков. Заманила трех малышей в квартиру и надругалась над ними по очереди. Над всеми тремя. — Она вытянула руку и начала загибать пальцы. — Первый… второй, третий…
— Я уже сказал, что суд не всегда бывает прав, — сказал Лазаренко. — Я не вел это дело, поэтому не знаю всех подробностей. Но мне кажется, что…
Девушка глянула на часики и, сделав нетерпеливый жест, остановила майора.
— Короче, майор, зачем вы пришли? Этих подонков будут судить по новой?
— Нет.
— Тогда что?.. А, понимаю. Вероятно, с кем-то из этих золотых мальчиков случилась беда. Должно быть, он упал с лестницы и сломал себе шейку. И теперь вы думаете, что это я его подтолкнула. У меня ведь есть прекрасный мотив. К тому же, я мастер спорта по хоккею на траве. Я могла избить его клюшкой. Вы видели мою клюшку?
— Нет.
— Жаль. Поверьте мне, это страшное оружие.
— Оля, вы не даете мне сказать…
— Да что вы можете сказать? Черт бы вас всех побрал! Вас и ваш поганый суд! Запомните, майор: мне не нужны проблемы. А что касается милиции и прочих «внутренних органов», то я предпочитаю с этим дерьмом не связываться. Уяснили?
— Да. Но…
— Ну, вот и славно. А теперь извините, мне пора.
— Мы же почти не поговорили, — укоризненно сказал Лазаренко.
— Если хотите поговорить, вызывайте меня повесткой. Или выписывайте ордер на арест. А теперь — до свидания. — Девушка сощурилась и со злостью процедила: — Видеть вас больше не могу.
Лазаренко встал. Кремнев — тоже.
— Зря вы так, — сказал, обращаясь к девушке, Егор. — Мы ведь пришли сюда не воевать. Мы пришли за помощью.
