Так думал Кремнев, пуская в окно белые клубы табачного дыма.
Потом он вдруг вспомнил Ольгу. Ее огромные синие глаза, сосредоточенное лицо и улыбку, от которой так легко делается на сердце.
Егор выбросил окурок в окно, протянул руку и повернул ключ зажигания.
Глава третья
1
С виду русский депутат Виктор Анатольевич Кузнецов был совершенно обычным, уверенным в себе и стопроцентно респектабельным господином средних лет. Дорогой, но неброский костюм от «Армани», упитанный животик, от которого неплохо было бы избавиться, но который пока что не доставлял своему владельцу никаких хлопот. Редкие волосы цвета морского песка, аккуратно зачесанные набок. Желтовато-серые глаза смотрят спокойно и уверенно. На среднем пальце правой руки поблескивает платиновый перстень с небольшим бриллиантом.
Виктор Анатольевич сидел в небольшом ресторанчике недалеко от Центрального вокзала — здесь подавали шаурму, а Кузнецов очень любил шаурму.
Но на этот раз шаурма ему не понравилась.
Виктор Анатольевич поманил пальцем официантку.
— По-вашему, это шаурма? — ехидно поинтересовался он.
— Что? — не поняла официантка.
— Это, — сказал Кузнецов и показал пальцем на недоеденную шаурму. — Почему в ней так мало мяса?
Официантка усмехнулась.
— Если хотите мяса, — сказала она, — закажите себе бифштекс.
Виктор Анатольевич поморщился.
— Какое хамство, — пробормотал он.
— Будете еще что-нибудь заказывать? — подняла брови официантка.
— Нет, — хмуро ответил Кузнецов. — Хотя… Еще один бокал пива.
— И все?
— И все.
— Хорошо.
Официантка развернулась и ушла. Виктор Анатольевич посмотрел ей вслед и тихо покачал головой. Все-таки какие дикие и отсталые люди здесь живут. Но, с другой стороны, какие могут быть претензии? Это ведь не Москва.
Кузнецов посмотрел на недоеденную шаурму и поморщился.
Черт знает что такое. В этой стране гадости — обычное дело. Чиновников и бизнесменов убивают в подъездах и скверах, и не просто убивают, а стреляют им в пах! В России такое было в кошмарных девяностых. А в этой стране девяностые, судя по всему, длятся до сих пор.
Да что там убийства — посмотрите на шаурму, которую тут готовят. Это ведь не шаурма, это ужас какой-то!
Подошла официантка и поставила перед Кузнецовым стакан холодного пива.
— Спасибо… Надя, — сказал девушке Виктор Анатольевич, глянув на визитную карточку, прикрепленную к ее аппетитной груди.
— На здоровье, — ответила официантка. Затем заменила грязную пепельницу на чистую и ушла.
«Ну, хоть это они умеют делать», — усмехнулся Кузнецов. Тут взгляд его упал на большие часы, висевшие на стене.
«Однако он опаздывает, — с неудовольствием подумал Кузнецов. — Пора бы ему уже появиться».
Едва Виктор Анатольевич об этом подумал, как за спиной его окликнул негромкий голос:
— Господин Кузнецов?
Виктор Анатольевич повернулся.
— Да. Это я.
— Здравствуйте. Разрешите присесть?
— Если вы тот, кого я ждал, — садитесь.
Мужчина выдвинул стул и сел. Прямо напротив Кузнецова.
— Извините, что немного опоздал… — улыбнулся он.
— Ничего страшного, — с холодной улыбкой ответил Виктор Анатольевич. — Две минуты ничего не решают.
— Вы правы, — улыбнулся в ответ мужчина. — Ну что ж, обсудим наши дела?
Кузнецов принял деловой вид и кивнул:
— Рад видеть перед собой делового человека. Давайте.
Спустя десять минут официантка Надя окинула взглядом зал и вдруг с досадой проговорила:
— Черт! Седьмой столик! Я совсем про него забыла!
Она взяла чистую пепельницу и поспешила к столику, за которым сидел вздорный толстяк в дорогом костюме.
«Сейчас скажет, что пиво невкусное, — подумала Надя. — Потребует, чтоб я добавила ему солода! — Надя усмехнулась. — Вот кретин!»
Придирчивый россиянин по-прежнему сидел за своим столиком. Сидел неподвижно, уставившись на свой стакан. Возле его левой руки стояла пепельница, в ней лежала смятая грязная салфетка.
— Что-нибудь еще? — спросила Надя, наклонившись, чтобы заменить пепельницу.
Мужчина ничего не ответил. Надя выпрямилась, и вдруг ее правая нога резко скользнула в сторону.
— Блин! — выругалась она, едва удержав равновесие.
Затем посмотрела себе под ноги. Рядом с ее правой туфелькой поблескивала лужица какой-то вязкой темно-красной жидкости.
— Блин, — растерянно повторила Надя и перевела растерянный взгляд на посетителя.
Он сидел молча, уставившись прямо перед собой и слегка приоткрыв рот. Его остекленевшие желтоватые глаза ничего не выражали.
Внезапно у Нади закружилась голова. Она негромко охнула, выронила из рук поднос, вскинула руки к лицу и, покачнувшись, повалилась на пол.
2
Майор Лазаренко расположился за круглым столом в кабинете управляющего кафе и достал сигарету.
— Вы позволите? — спросил он у сидевшей напротив девушки.
— Да, конечно…
Она была очень бледна, эта девушка. Бледна и напугана. Еще не отошла от шока.
— Значит, он был один? — спросил майор, деликатно пуская дым в сторону уголком рта и пряча в карман зажигалку.
Девушка кивнула.
— Да.
— И к нему никто не подсаживался?
Девушка покачала головой.
— Нет.
— А может, вы просто не заметили?
— Может быть… Вы же видели, его столик находится в нише, за колонной. Его ниоткуда не видно. Только когда обогнешь колонну, тогда… — Девушка всхлипнула и прижала к глазам платок.
Лазаренко подождал, пока она немного успокоится, и продолжил негромким мягким голосом:
— Скажите, Надя, а когда вы подходили к нему — ну, там, приносили пиво, меняли пепельницу — он ничего вам не говорил?
— Нет. Только пожаловался на шаурму. Сказал, что надо класть побольше мяса.
— И все?
— И все.
Майор нахмурился.
— Сколько времени прошло между моментом, когда вы поставили пиво ему на стол, и тем моментом, когда увидели, что он мертв?
Девушка задумалась.
— Точно не помню… Минут десять, наверное. А может, и того меньше.
