Ольга кивнула:
— Да, я знаю.
— Милая, я хочу познакомить тебя с моим добрым другом. Позволь тебе представить — синьор Лучано Маринетти.
Ольге достаточно было одного взгляда, чтобы понять, какой человек стоит перед ней. Это не мелкая сошка Уго Рамзони. Это фигура на порядок крупнее.
Синьор Маринетти был невысок ростом и сухопар. На вид ему было лет сорок восемь. В темных волосах и аккуратно подстриженных усах серебрилась седина. Взгляд темно-карих глаз был острым и проницательным. Что приятно поразило Ольгу, так это великолепная, прямо-таки военная, выправка синьора Маринетти.
Поцеловав ей руку, Маринетти вежливо спросил:
— Откуда вы родом, Анна?
— Из Варшавы.
— Это в Польше, верно?
Ольга кивнула:
— Да.
Рамзони отошел, чтобы перекинуться парой слов с управляющим, и Ольга с Маринетти остались наедине.
— Вы очень красивы, — сказал Маринетти, неотрывно глядя на Ольгу. — И у вас замечательный голос. Но в глазах — затаенная грусть. Отчего бы это?
Ольгу усмехнулась:
— Не знаю. Видимо, песней навеяло.
Маринетти обдумал ее слова и спросил:
— Вам нравится ваша работа?
— Да… Да, наверное.
— В вашем голосе я слышу сомнение.
— Правда? — Ольга пожала плечами. — Может быть.
Маринетти пригладил рукою вьющиеся волосы на виске, и на пальце у него сверкнул перстень. Ольга быстро посмотрела на перстень и мгновенно оценила его: платина, изысканная (возможно, эксклюзивная) работа, бриллиант примерно в полтора карата.
Одного этого перстня Ольге хватило бы, чтобы безбедно прожить в Италии полгода.
Маринетти перехватил ее взгляд и едва заметно усмехнулся:
— Вам нравится мой перстень?
Ольга кивнула:
— Да. Очень.
— Когда-то он принадлежал моему отцу, — с гордостью проговорил итальянец.
Ольга улыбнулась:
— Ваш отец был очень состоятельным человеком, раз мог позволить себе такое украшение.
— Да, он не бедствовал. Впрочем, и я тоже.
Следующие несколько секунд синьор Маринетти разглядывал ее лицо, после чего сказал:
— Эта работа не для такой женщины, как вы. Вы красивы, но дело не в этом. В вас есть порода и почти животный магнетизм. А это весьма редкое сочетание. Особенно в наши дни.
Ольга засмеялась:
— Не знаю даже, можно ли расценивать ваши слова как комплимент?
— Конечно. Поверьте, в моих устах это больше, чем любая — даже самая искренняя и восхищенная — похвала. Скажите, Анна, могу ли я пригласить вас на ужин?
— Почему бы нет, — пожала плечами Ольга. — Только если это не будет слишком поздно. Я сегодня очень устала.
— Вы сейчас свободны? — прищурив карие глаза, уточнил синьор Маринетти.
— Нет. У меня сегодня еще два выхода.
Маринетти повернул голову и окликнул:
— Уго!
— Да, мой друг? — мгновенно отозвался Рамзони.
— Анна устала и хочет есть. Могу я похитить ее у тебя на этот вечер?
По лицу Рамзони скользнула тень, однако отказать синьору Маринетти он не решился. Вместо того чтобы нахмуриться, Рамзони выдавил из себя улыбку и вежливо проговорил:
— Что ж… если Анна действительно устала…
— Я действительно устала, — сказала Ольга, с любопытством ученого-экспериментатора разглядывая Рамзони.
Тот улыбнулся самой лучезарной из своих улыбок и развел руками:
— В таком случае, я не стану возражать.
Маринетти перевел взгляд на Ольгу:
— Видите? Любую проблему можно решить. Было бы желание.
2
Ресторан был небольшой и довольно приятный. Между столиками были тонкие загородки, создающие атмосферу уюта и уединения. В центре слабо освещенного зала красовался белый рояль. На нем стоял настоящий бронзовый канделябр с семью пылающими свечами.
Ольга взглянула на перегородку, украшенную плетеными узорами, и улыбнулась:
— Почти отдельный кабинет, — сказала она.
— О, да, — ответил Маринетти. — Что будете есть, Анна?
Ольга взяла меню, пробежала по нему глазами.
— Не густо, — заметила она.
— Зато вкусно, — возразил итальянец. — И тихо. Никакой суеты.
— А музыка здесь бывает? Или полагается есть в полной тишине?
— Музыка будет. — Маринетти бросил взгляд на наручные часы. — Через несколько минут. Думаю, музыкант уже вышел из гримерки.
Ольга посмотрела на рояль и спросила:
— Он играет на этом?
— Угу. Вам нравится живая музыка?
— Да. А вам?
Маринетти улыбнулся:
— Больше, чем живые люди.
— Не очень-то вы любите людей, — заметила Ольга.
— Я отношусь к ним так, как они того заслуживают, — спокойно возразил итальянец. — И потом — меня они тоже не очень-то любят. Так что, наши чувства взаимны.
— Возможно, они чувствуют исходящую от вас опасность, — предположила Ольга.
Маринетти поднял брови:
— Опасность?
— Да. Есть в вас что-то такое… звериное, хищное. В вашем взгляде, в ваших движениях.
Итальянец засмеялся:
— Не очень-то лестная характеристика!
— Смотря как посмотреть, — сказала Ольга.
— И вас это тоже пугает?
Ольга подумала и кивнула:
— Немного.
— И отталкивает? — прищурил какие глаза Маринетти.
Ольга улыбнулась и покачала головой:
— Нет. Я ведь здесь.
— Логично. — Он улыбнулся. — Ну, так что вы будете есть, моя отважная леди?
— А что вы посоветуете?
— Здесь готовят неплохое карпаччо.
— Я не люблю сырое мясо, — поморщившись, сказала Ольга.
— Зря. Сырое мясо наполняет вас энергией. В нем чувствуется жизнь.
— Отнятая жизнь.
Маринетти внимательно на нее посмотрел.
— Ценность имеет только то, что можно отнять, — спокойно сказал он. — Мы так сильно ценим свою жизнь лишь потому, что можем в любой момент ее лишиться.
Ольга немного помолчала, потом не выдержала и спросила:
— А как насчет чужой жизни?
