— А что случилось, товарищ лейтенант? — проворковала Настя. — Я что-то нарушила?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Простая формальность. В городе объявлен план «перехват», и мы останавливаем все черные джипы.
Сердце Насти учащенно забилось.
Главное, чтобы он не захотел осмотреть машину. Хотя… даже в этом случае Насте ничего не грозит. Осмотреть машину — это еще не значит обыскивать рюкзак.
Настя заставила себя успокоиться. Она достала документы на машину и права и протянула все это гаишнику.
— Ловите террористов? — весело поинтересовалась Настя. — К счастью, я не собираюсь ничего взрывать, а стреляю по мужчинам исключительно глазами.
Гаишник посмотрел на нее поверх раскрытых прав и усмехнулся:
— Такими глазами, как у вас, любого мужчину можно убить наповал, — сказал он.
Комплимент был довольно остроумным, и услышать его из уст простого гаишника было довольно странно. Странно, но забавно. Усы у толстяка-гаишника так и топорщились. Как у какого-нибудь бразильского Дона Педро.
Глядя на него, Настя вдруг вспомнила анекдот, над которым когда-то смеялась до коликов. Она решила рассказать его гаишнику.
— Хотите анекдот?
Лейтенант промолчал, просматривая документы, и Настя, на которую вновь накатила волна благодушного настроения, расценила его молчание как знак согласия.
— Русская пара приехала но турпутевке в Бразилию, — начала она, сдерживая смех. — Муж поехал на рынок, а жена быстренько вызвала к себе в номер «бразильского жиголо». Она думала, что муж вернется через час, а он управился за полчаса. И вот муж входит в номер и видит немую картинку: на кровати лежит Дон Педро — черноусый, загорелый, мускулистый красавец. А рядом с ним — его голая жена, бледная, ненакрашенная, с обвисшей грудью и морщинистой шеей. Муж покраснел и подумал: «Боже, как перед Доном Педро-то неудобно!»
Настя запрокинула хорошенькую головку и рассмеялась чистым, звенящим смехом. Но гаишник лишь усмехнулся.
— Это вы к чему? — спросил он.
— К тому, что вы мне своими черными усами напомнили Дона Педро!
— Спасибо за комплимент. А теперь выйдите, пожалуйста, из машины. Я хочу осмотреть салон.
Улыбка покинула лицо Насти. Как же так? Она такая красивая и такая славная! Неужели ее обаяние не подействовало на этого амбала?
Тем временем противный гаишник сунул голову в салон и стал пристально его осматривать. И вдруг он спросил:
— Это ваш рюкзак?
Настя нервно сглотнула слюну и ответила:
— Раз он лежит у меня в машине, значит, мой.
— Ясно. — Гаишник помедлил еще несколько секунд, затем спросил: — А что в нем?
— Так, разная мелочь. А что?
— Будьте добры — откройте его, пожалуйста.
Внутри у Насти все похолодело.
— Это еще зачем? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Откройте, — повторил гаишник и нахмурился.
Настя побледнела, но взяла себя в руки и пролепетала, еще надеясь спасти ситуацию:
— Товарищ лейтенант, если я что-то нарушила, я готова все исправить.
— Каким образом?
— У меня в сумочке лежит кошелек. Давайте решим все полюбовно…
Он выпрямился и пристально посмотрел Насте в глаза.
— Как прикажете понимать этот намек? Вы что, предлагаете мне взятку?
Настя рассеянно взмахнула ресницами. Вопрос лейтенанта совсем сбил ее с толку.
— Нет… — пролепетала она, не зная, что и сказать. — Вовсе нет.
— Тогда как вы собирались «решить проблему полюбовно»?
— Я… Вы… — Настя покраснела. Что за идиотские вопросы он задает? И почему он так на нее смотрит?
— Будьте добры, достаньте, пожалуйста, рюкзак!
На этот раз голос лейтенанта прозвучал холодно и жестко. Настя, почти не соображая, что делает, открыла заднюю дверцу и вытащила рюкзак.
— Поставьте на капот, — приказал гаишник.
Настя сделала, как он велел.
— А теперь — откройте!
Настя протянула онемевшую руку и, замирая от ужаса, ослабила стяжку рюкзака: Гаишник заглянул в рюкзак.
— Достаньте, пожалуйста, коробку, — попросил он.
Настя подчинилась.
— Что там у вас? — требовательно спросил гаишник.
— Я… не знаю.
— Но это ваша коробка?
— Д-да… То есть, нет.
— Тогда чья она?
— Понятия не имею.
— Откройте ее! — потребовал лейтенант.
Настя уцепилась дрожащими пальцами за край картонной крышки и медленно открыла коробку. Гаишник заглянул в коробку и сдвинул брови:
— Что в пластиковом пакете?
— Это… порошок, — ни жива, ни мертва, пробормотала Настя.
— Стиральный? — с холодной иронией осведомился гаишник. — Лет на восемь потянет.
И вдруг Настю взяла злость. Она поняла, что никакого плана «перехват» не было и в помине, а ее элементарно подставили! Развели, как последнюю лохушку!
Гаишник протянул руку к пакету, но Настя схватила его за рукав.
— Ну ты, козел! — пророкотала она, гневно сверкая глазами. — Ты хоть знаешь, с кем ты связался?
— Отпустите рукав, — спокойно потребовал гаишник.
— Мой муж — хозяин этого города, — подрагивающим от гнева голосом сказала Настя. — По воскресеньям он играет в футбол с мэром и генеральным прокурором России!
— Да хоть с президентом, — холодно отчеканил лейтенант и высвободил руку из ослабевших пальцев Насти. Затем поднес ко рту рацию, нажал кнопку и глухо проговорил в динамик:
— Первый, я второй. Тут у меня наркокурьер. Вызывайте группу.
— Понял вас, второй, — хрюкнула в ответ рация.
Настя закрыла лицо ладонями и медленно опустилась на землю. Плечи девушки затряслись, из-под ладоней послышались славленные рыдания.
8
Альберт Ситник был очень похож на брата. Такой же высокий, лощеный, с красными губами и лысоватым лбом. Однако, в отличие от Марка, ничего слащавого во внешности Альберта не было. На майора милиции Звягинцева он смотрел угрюмо и неприязненно.
— Моя жена Настя ни в чем не виновата, и вы это знаете, — холодно заявил он. — кокаин вы ей подбросили сами.
— Да ну?
Звягинцев вставил в рот сигарету и потянулся за зажигалкой.
— Будьте добры, не курите при мне, пожалуйста, — попросил Ситник голосом, которым уместнее было бы требовать. — У меня хронический бронхит, и я не выношу табачного дыма.
