Я даже вскрикиваю от счастья! Что за невероятный случай подарил мне то, чего я никогда не смог бы купить?! Торопливо поднявшись, засовываю ноутбук в рюкзак.
Теперь у меня остался только один вариант – выбраться из кучи мусора, влезть на ограду и приземлиться по другую ее сторону. Что я благополучно и проделываю.
Осторожно продвигаюсь вперед по территории, где хозяйничают только животные да растения. Никаких следов человека – пивных банок, бутылок, оберток и окурков, – которые выдавали бы присутствие сквоттеров. Пусто, как в заколдованном лесу.
Так… где бы мне расположиться? Лучше всего – поближе к стене, за которой стоит контейнер, так будет меньше беготни, и отсюда легче заметить непрошеных гостей.
Прогнившая дверь едва не рушится от моего толчка. Я поднимаюсь на второй этаж, с помощью картонки выгребаю мусор из ближайшего помещения и обустраиваю несколько квадратных метров в углу. Жилье готово.
Расстилаю спальник и ложусь на него сверху: мне не терпится опробовать щедрый дар небес.
На экране ноутбука снова появляется южная ночь, которая восхищает меня еще сильнее, чем в первый раз. Чисто машинально пытаюсь войти в Интернет. Ноутбук не реагирует, что вполне естественно: ведь он не подключен к сети, а если бы и был подключен, что толку – электричества-то здесь все равно нет. Открываю текстовый редактор – эта программа работает – и несколько приложений: часы, калькулятор, компас.
Мне очень хочется узнать, кому я обязан этим подарком. Нажимаю на ярлык «Мои документы» и вижу там множество папок. Выбираю наугад одну, скромно обозначенную буквой «Д», и читаю:
ДЖИХАД
Если у тебя возникли проблемы в общении с окружающими – друзьями, родными, преподавателями, – значит Аллах отличил тебя, сделав существом высшего порядка, владеющим Истиной. Твое неприятие устоев современного общества нормально: ты не похож на других, ты более строг к себе и наделен духовной чистотой, ты не приемлешь этот прогнивший мир и хочешь избавить его от скверны. Так возьми Коран, брат мой, и перечитай его! Вот что Аллах сказал на ухо Пророку: настоящий мусульманин да не устрашится борьбы с неверными. Напротив, он призывает тебя уничтожить их, всех до одного. Истинная вера не боится пролитой крови. Сура 4: 56
[7]. Поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения, Мы сожжем в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания. Поистине, Аллах – великий, мудрый! Сура 4: 89. Они хотели бы, чтобы вы оказались неверными, как были неверными они, и вы бы оказались одинаковыми. Не берите же из них друзей, пока не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их. И не берите из них ни друзей, ни помощников. Сура 2: 193. И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Аллаху. А если они удержатся, то нет вражды, кроме как к неправедным! Сура 3: 141. И чтобы очистил Аллах тех, которые уверовали, и стер неверных. Сура 8: 17. Не вы их убивали, но Аллах убивал их, и не ты бросил, когда бросил, но Аллах бросил, чтобы испытать верующих хорошим испытанием от Него. Поистине, Аллах – слышащий, сведущий! Сура 4: 74. Пусть же сражаются на пути Аллаха те, которые покупают за ближайшую жизнь будущую! И если кто сражается на пути Аллаха и будет убит или победит, Мы дадим ему великую награду. Сура 4: 95, 96. Не равняются сидящие из верующих, не испытывающие вреда, и усердствующие на пути Аллаха своим имуществом и своими душами. Дал Аллах преимущество усердствующим своим имуществом и своими душами перед сидящими на степень. Всем обещал Аллах благо, а усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящим в великой награде, 4: 96. В степенях у Него, и прощение, и милости. Поистине, Аллах прощающ, милосерд! Сура 4: 57. А тех, которые уверовали и творили благое, Мы введем в сады, где внизу текут реки, вечно пребывающими там. Для них там – чистые супруги. И введем Мы их в тень тенистую
[8].
Я прерываю чтение. А текст на экране все тянется и тянется, страница за страницей, монотонный, назойливый, давящий, исполненный лютой ненависти. В папке на сайте множество дополнительных статей под общей буквой «Д»: Д-1, Д-2, Д-3 и так до Д-11. Открыв папку, я пробегаю глазами электронные версии «Dabiq» – печатного органа ИГИЛ, ведущего свою пропаганду в роскошно изданных выпусках. Вот Д-9: предлагаются на продажу европейские заложники. А вот Д-11: редакция объявляет, что все они были казнены, поскольку «желающих выкупить их не нашлось».
Отодвигаю компьютер. От одного только чтения у меня все горит внутри. Но я тут же снова хватаюсь за мышь: мне не дает покоя одна мысль, я должен ее проверить. Где же это… а, вот! Папка «Изображения».
На экране проплывает череда фотографий. Мне кажется, что некоторые из них я уже где-то видел. Они мне напоминают… Сердце бьется неровными толчками. Ну конечно, я узнаю этих людей – стариков в глубине комнаты, опасливо глядящих в объектив, молодых на переднем плане – сплошные улыбки, сплошное обаяние; это фотоальбом семейства Бадави!
Значит, мне в руки попал ноутбук, принадлежавший Хосину Бадави!
Некоторые из его фотопортретов подписаны одним словом – «Я», другие, довольно многочисленные, – «Момо и я», на них он позирует с младшим братом.
Ну вот, значит, я стал обладателем ценнейшего сокровища. Полиция, небось, уже перевернула вверх дном всю квартиру Бадави в поисках этого компьютера. Что касается Пегара, легко представить, на какие ухищрения он пошел бы ради таких снимков… может, даже заплатил бы.
Внезапно экран тухнет, фотографии исчезают. Батарейка разрядилась. Делать нечего – ведь здание отключено от электросети. Ну да ничего, заряжу ноутбук завтра в редакции.
Наступает ночь. В темноте завод, давший мне приют, вырастает в какой-то гигантский лабиринт, по которому и передвигаться-то опасно, поскольку гвозди, битое стекло и железная арматура тонут в вязком, непроницаемом мраке.
Безмерно гордый своим открытием, я чувствую себя важной птицей – правда, голодной: я до сих пор так и не нашел никакой еды. Придется идти на раскопки в ближайших мусорных баках.
Выхожу на ощупь в заводской двор и останавливаюсь у подножия стены. Как же на нее взобраться? Если соскочить вниз было парой пустяков, то наверх – прыгай не прыгай – ни за что не влезть. Поэтому я начинаю сооружать нечто вроде подмостков, стаскивая в кучу все, что попадается под руку.
Эта операция отнимает у меня последние силы. Голод, усталость и двухдневная больничная расслабленность вынуждают меня присесть, чтобы отдышаться; на это уходит довольно много времени.
