– Нет-нет, что вы такое говорите?! Среди наших знакомых просто не может быть таких… негодяев!
– Ну, тогда еще раз извините, – развела руками Лариса. – Может, вы и на самом деле живете в другом мире. Я рассказываю только то, что было со мной. А у нас семья была, надо сказать, обычная.
Ирина подумала: напрасно все считают, будто у Тины Неустроевой неблагополучная семья. Обыкновенная, каких немало. Умерла мать, отец долгое время не мог устроить свою личную жизнь. Что с того? Может, он и пил какое-то время. Не все мужчины сильные. Вон, Павел тоже попивает, а уж сейчас, когда Мила погибла, вообще пристрастился к коньяку. Но разве кто посмеет их семью назвать неблагополучной? Значит, дело не в степени горя, а все-таки в достатке. Вот если бы, переступив порог этого дома, Ирина увидела дорогую мебель и остальные признаки денег в доме, разве могла бы она назвать эту семью неблагополучной? Но если и появлялись здесь деньги, то тратились они, скорее всего, на вот эту черноволосую грудастую красотку. А Тина?
– Скажите, Лариса, а где Тина?
– Понятия не имею. Позвоню ей сейчас и спрошу.
Но сколько бы она ни набирала номер своей падчерицы, бесстрастный голос автоответчика сообщал, что «абонент вне зоны действия Сети».
– Вот сучка, снова телефон отключила! – в сердцах воскликнула Лариса. – Никогда не знаешь, где она и чем занимается.
– Вы скажите ей, что я очень хочу ее видеть. Пусть она позвонит мне, мы договоримся о встрече.
– Да-да, конечно. И я, в свою очередь, попытаюсь выяснить, с кем встречалась Мила. Но заранее знаю, что она будет молчать как партизан.
– Послушайте, Лариса, объясните ей, что сейчас, когда Милы нет, она не обязана хранить ее секреты. Больше того, ведь Милу убили, а это значит, в ее смерти может быть виновен как раз этот человек, понимаете? – Она повысила голос, она почти кричала.
– Успокойтесь, Ирина, сделаю все, что смогу. Вот только не понимаю: если Милу убили по каким-то личным мотивам, при чем здесь еще одна девочка, Тамара?
– А я знаю? – прослезилась Ирина.
– А может, все было наоборот?
– Что вы имеете в виду? – Ирина уже стояла в дверях и с трудом сдерживала слезы.
– А что, если собирались убить Тамару, и это вообще как бы ее история, понимаете? А Мила оказалась либо свидетельницей, либо проглотила яд случайно… эти капсулы…
– Вы думаете?
Ирина вышла на свежий воздух и вздохнула полной грудью. Солнечный день шумел детскими голосами, шумом проезжающих мимо машин, шелестом листвы… Жизнь для кого-то продолжалась, а вот для Милы уже закончилась.
Странно, подумала она, откуда Ларисе известно, что яд был в капсулах? Неужели весь город уже знает о том, каким образом была отравлена Мила? А что еще знает этот город???
Когда зазвонил ее телефон, кровь прилила к лицу, а ноги подкосились, как если бы она точно знала, что это звонит Мила. С того света.
– Ирина Константиновна Казанцева? Добрый день. Меня зовут Елизавета Сергеевна Травина. Я адвокат…
19
16 июня 2010 г.
Они расположились на террасе летнего кафе. Того самого, где познакомился Сыров с Милой. Но ее мама, конечно же, об этом ничего не знала. Лиза решила сегодня добиться во что бы то ни стало, чтобы ей позволили исследовать комнату Милы. Но как это сделать, когда у нее нет и не может быть ордера на обыск? Только убеждениями. К тому же как отнесется Казанцева к тому, что Лиза представляет интересы Елены Семеновой? Той самой учительницы физики…
Ирина Константиновна, еще довольно-таки молодая ухоженная женщина с каштановыми волосами, бледным лицом и тонкими губами, покрытыми помадой цвета фуксии, в черном костюме и черных туфлях на умеренном каблуке, смотрела по сторонам и казалась невнимательной и рассеянной как раз в тот момент, когда от нее требовалось совершенно другое – сосредоточенность и желание помочь следствию.
– Вы кого-то ищете? – не выдержала Лиза и тоже оглянулась.
– Я? С чего вы взяли? – Казанцева наконец остановила свой взгляд на Лизе. – Я – вся внимание. Просто, понимаете, смотрю вот, пытаюсь понять, что же изменилось в мире после смерти Милы… Оказывается – ничего. Представляете? Ничего! Мир как ел мороженое, так и продолжает, как будто бы ничего не произошло. Вот ушел человек, а мы несемся куда-то дальше. И, знаете, это так страшно…
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо. Ладно, давайте поговорим. Хотя в последнее время у меня не получается говорить. Все кажутся мне врагами или просто глупыми и невоспитанными людьми. Быть может, это происходит потому, что я поздно прозрела. Но я на самом деле не знала, что у моей дочери есть какая-то тайная жизнь, что она с кем-то встречается…
– Вот! Вот об этом я как раз и хотела с вами поговорить.
– Конечно! – воскликнула Ирина Константиновна, закатывая глаза и играя плечами. – Больше-то не о чем…
– Прошу вас, возьмите себя в руки, давайте постараемся понять, кому была выгодна смерть Милы.
– Вот уж точно не знаю, кому могла помешать моя девочка. Но, признаюсь, не считаю, что виновата какая-то там учительница… Я предполагаю, что мою девочку заставили это написать… У Милы со всеми учителями были ровные отношения. Она была прирожденным дипломатом, никогда не опустилась бы до конфликта. К тому же ту самостоятельную работу многие написали на двойки. И виновата, кстати говоря, в этом сама Семенова. Эксперимент она решила устроить, задала задачку, которая оказалась всему классу не по зубам. Вот сама и получила. Значит, плохо объяснила новый материал.
– Я рада, что вы все понимаете, тем более что Семенова – моя клиентка, и это она наняла меня, чтобы я помогла следствию в поисках убийцы.
Казанцева вздрогнула, когда к их столику приблизилась официантка.
– Мне эспрессо, – сказала она так, как это говорят миллионы людей во всем мире – бесстрастно и торопливо, через плечо.
– А мне какао, – сказала Лиза.
Когда девушка удалилась, Ирина посмотрела на Лизу долгим взглядом, как бы спрашивая себя, стоит ли вообще откровенничать с незнакомым человеком.
– Я знаю, о чем вы хотите меня спросить, – решилась наконец Лиза. – Я готова ответить на все ваши вопросы.
И она рассказала все то, что ей было известно об отношениях Сырова с Милой, не забыв упомянуть, что Елена Семенова была невестой Сырова.
– Так это Тина… поганка такая… Это она их познакомила. Так вот зачем Миле была нужна эта развратница… Для расширения кругозора… Знаете, – Ирина Константиновна заметно оживилась, глаза ее заблестели. – Мила не раз говорила, что в ее жизни есть одна белая страница, которую она откроет, когда придет время… Секс, мама. Она так и сказала. Причем сделала это так, как будто бы это для нее – сущий пустяк. Уж во всяком случае, она не связывала это понятие с любовью. Я сказала бы даже, что она относилась ко всем этим… интимным делам цинично, что несвойственно ее возрасту. Это да. Послушайте, Лиза… Пусть она жила с этим мужчиной, пусть. Мало ли чего не бывает в жизни. Все-таки возраст уже, быть может, она физически и созрела для этих отношений… Но почему скрыла от меня? Почему не рассказала?
