15
15 июня 2010 г.
Вечером, когда Лиза и Глафира устроились за столом в офисе, чтобы выпить по чашке чая и обсудить дела, пришла Надежда Семенова.
– Лиза, я так благодарна тебе, – начала она с порога. – После твоих инструкций разговор Лены со следователем ее даже успокоил. Она поняла, что никто, даже следователь, не верит в причастность ее к этому делу. Конечно, она по-прежнему волнуется, но уже не так. Сказала мне, что чувствует себя защищенной. А у вас есть новости?
– Есть, проходи, садись. Чаю хочешь?
– Нет, ничего не хочу.
– Да не волнуйся ты так, – сказала Лиза. – Успокойся. Итак. Что мы имеем? Класс, в котором собрались более-менее положительные дети. В сущности, почти взрослые люди. Опрос показал, что все они, словно сговорившись, почти одинаково отвечали на мои вопросы, которые касались личных характеристик погибших одноклассниц. И, что самое удивительное, как один утверждали, что Мила Казанцева – примерная ученица, ну прямо номер один в школе, что ее занимает только учеба. К тому же воспитывается в хорошей семье. Дружила с Тиной Неустроевой – девочкой, являющейся полной противоположностью Миле. Никто не знает, почему рядом с мертвой Милой найдена эта чудовищная записка, указывающая на то, что в ее смерти все должны винить учительницу по физике, Елену Александровну Семенову. Казалось бы, первые пункты на самом деле совпадают с действительностью, и Мила на самом деле хорошо училась, и семья положительная со всех сторон. Вот только никто почему-то не сказал, что Тина, с которой Мила дружила, – несовершеннолетняя проститутка…
– Что? – Тут и Глафира удивилась. – Как это – проститутка?
– А так. Она уже давно продает себя взрослым мужчинам, среди которых и твой потенциальный зять, Надя, – Виктор Сыров. Сначала с Тиной развлекался его друг, имени которого он по понятным причинам не назвал, а потом он сам. И знал, что это опасно, но все равно продолжал встречаться. И это параллельно тем планам, которые связывали его с Леной.
– Но мы с Леной ничего не знали!
– Естественно. Ведь он не переезжал к ней навсегда, а бывал, что называется, время от времени. Приезжал, чтобы покушать, отдать в стирку белье, так? Сладко поспать, а потом вернуться в свое холостяцкое гнездо.
– Вот мерзавец! – воскликнула со злостью Надежда и даже прикусила губу. – Я говорила ей, постоянно твердила, что он ей не нужен, что за его смазливой внешностью скрывается чудовищный эгоист, нахал, каких свет не видывал!!! И ведь видно! А она… Бедная Лена. Она как ослепла, когда его увидела. Ей льстило, что за ней ухаживает такой красивый мужчина. Говорила мне, что он твердо стоит на ногах, что у него есть работа, квартира, и ведь это на самом деле так, но все равно – эгоист страшный… Я вот приведу пример. Может, вам это покажется и мелочью, а я – злобной, но, когда однажды мы ужинали втроем, Лена приготовила пельмени, она поставила на стол банку с домашней сметаной… Вы бы видели, сколько он себе положил! Полбанки! Меня так и подмывало сказать, что так нельзя, он и не съест столько! Понятное дело, я промолчала. А он, скотина, поковырялся в сметане и почти всю оставил на тарелке! Вот! Что это такое? А я вам скажу. Он нарочно сделал, понимаете? Чтобы меня позлить. Ненавижу, ненавижу!!! И теперь выясняется, что он спал с ученицей Лены? С этой Тиной?
– Если бы только с Тиной. Тина познакомила его с Милой, и Мила стала его любовницей.
– Нет… Господи, да что ты такое мне рассказываешь, Лиза!
– Это правда. Потому что, когда я к нему пришла, он сразу подумал, что мы знаем об этой связи… Он все последнее время живет в страхе перед разоблачением. А потому, услышав, что я адвокат, даже забыв на время, кто меня нанял и для чего, выложил мне всю правду о Миле, чтобы подстраховаться на случай, если на него будет заведено уголовное дело.
– И ты согласилась?
– Ну, во-первых, это мое дело, соглашаться или нет, – холодноватым тоном заметила Лиза, – защищать самых разных людей, в том числе и подонков, – моя работа. Во-вторых, я думаю, что до этого не дойдет. Я дала ему слово, что никому не расскажу. Поэтому ты, Надя, тоже должна молчать, если не хочешь испортить со мной отношения. Ведь статья, которая ему светила бы, тяжелая. Ты понимаешь, что я имею в виду. Насильников в тюрьме не любят. Тем более что девочка погибла.
Глафира, слушая Лизу, качала головой. Она примерно представила себе, как повела себя Лиза, встретившись с Сыровым, чтобы заставить его заговорить. У нее, видать, на лице было написано, что она все-все знает.
– Представляете, девочки, он сам подсказал мне, что он и Мила – любовники. Сказал, что они бывали в ее квартире в отсутствие ее родителей и что наверняка там остались следы на постели… Мне оставалось лишь подтвердить, что все так и есть. Но я все равно, как и он, подстрахуюсь, возьму простыни Милы на анализ. Мне Сережа Мирошкин обещал помочь с экспертизой. Если даже выяснится, что биологические следы на простынях принадлежат именно ему…
– Я не понимаю, к чему ты клонишь… – сказала Глафира. – К тому же где ты возьмешь образец ДНК, чтобы сравнить с теми, что на простынях?
– Да у Лены в квартире таких образцов – целая коллекция, – горько усмехнулась Надежда. – Там и бритва его, и расческа, и, если постараться – те же самые биологические следы… Если она, конечно, не все перестирала… Знаете, мне все кажется, что я вижу сон… Мила Казанцева – любовница жениха моей сестры?
– Признаться, я тоже потрясена, – сказала Глафира. – Но, в свою очередь, хочу дополнить кое-какой информацией, полученной от Валентины Шляпкиной, соседки Казанцевых и матери погибшей Тамары.
И она рассказала о мужчине, который разговаривал на лестничной площадке перед дверью Казанцевых, когда родителей Милы не было дома.
– Говоришь, он просился к ней, а она не пускала? Что ж, очень даже похоже на правду. Он же сказал, что она его никогда не любила. Да и подарки его ей не были нужны (в отличие от Тины).
– Так, может, Тина настолько ревновала его к Миле, что убила Милу?
– Тина?
– Есть кое-что и про Тину… – Глафира рассказала о странном ночном визите Тины к Тамаре Шляпкиной и о том, как после этой ночи она серьезно заболела. – Лиза, ты же разговаривала с Тиной…
– Понимаешь, я говорила с ней так же, как и со всеми остальными. Не хотела ее выделять. И ничего особенного, понятное дело, она мне не сообщила. Только плакала, говорила, не может поверить, что Милы нет в живых.
– Но почему ты не расспросила ее подробнее, тем более что она была близкой подругой Милы?
– Понимаешь, мне хочется встретиться с ней в другой обстановке, не в школе…
– Но ведь Тина – чуть ли не главный свидетель! – не выдержала Надежда. – К тому же сейчас открылись такие подробности…
– Вот завтра и поговорим.
Надежда, понимая, что Лизе надо работать, распрощалась с ней и Глафирой, пообещав пока ничего не рассказывать Лене.
