9
15 февраля 2010 г.
Смалодушничал, позвонил. И теперь так жалел, что просто места себе не находил.
Хотя, если бы он не позвонил, это могло бы вызвать подозрение как у самой Лены, так и у ее сестры, которой Лена непременно расскажет сегодня о звонке, и они, две сестры, станут перемывать ему косточки и скажут друг другу о нем не самое приятное. Особенно постарается Надежда. Уж она-то точно не промолчит и скажет наконец Лене все, что думает о нем. О том, какой он скользкий тип, ненадежный, мутный, непонятный, а еще – трус и предатель. Конечно, он же исчез с горизонта своей невесты как раз в тот день, когда она узнала, что ее обвиняют в смерти ученицы.
Трус… А кто бы на его месте не испугался? Тем более есть вероятность, что его рано или поздно (и быть может, не без помощи Тины) вычислят и привлекут к ответственности.
Ответственность. Виктора прошиб пот. Он часто представлял себе, как однажды в его квартире раздается звонок, и люди с непроницаемыми лицами просят его пройти с ними. В ад.
В такие минуты смертельного страха он спрашивал себя, как много мужчин позволили себе перешагнуть грань, которую перешагнул он, тридцатипятилетний мужчина, открывший в себе жгучую сладость любви к школьницам? Он что, один такой в городе? Неужели надо, чтобы тебя непременно считали маньяком? Маньяк. Это как диагноз. А он-то совершенно здоровый, полный жизненных сил мужчина. Здо-ро-вый.
Когда он вспоминал, с чего все началось, то возбуждался так, что не мог совладать с собой, и ему приходилось в случае, если ни Тина, ни ее подружка Мила не были свободны, ехать к Елене, уговаривать ее отпроситься с работы, чтобы уложить ее в постель. Знал ли он, что поступает подло, пользуясь ею? Да все он знал, и в душе даже презирал ее за излишнюю доверчивость, наивность и определенного рода близорукость, которая не позволяла ей разглядеть в нем самого настоящего подлеца. Его страсть, направленную на нежную, с гладкой кожей и неразвитым телом, глуповатую и распущенную Тину, Елена принимала за любовь к ней. Больше того, она, дурочка, верила, что он мечтает стать ее мужем. Хотя на самом деле ему, холостяку, совершенно не приспособленному к ведению домашнего хозяйства и не представляющему себе, как заваривать чай или жарить яичницу, просто нравилось бывать у Елены в уютной квартире, особенно в кухне, где всегда можно было найти вкусную еду. В постели она была, как он сам про себя говорил, чуть теплее резиновой куклы, способной разве что утолить сексуальный зуд, не более.
Время шло, он стал привыкать к Елене, постепенно перевез к ней все свои вещи, в ванной комнате на полочке обосновались его зубная щетка и бритвенные принадлежности. Ему нравилось, когда Лена покупала ему белье, туалетную воду, вязала свитера, пришивала пуговицы, и иногда ему казалось, что он был бы и вовсе счастлив, если бы они сблизились настолько, что он смог бы рассказать ей о своих юных любовницах. Вот была бы настоящая жизнь! Она, понимая его и даже помогая ему в удовлетворении желаний, покрывала бы его в случае необходимости, предоставляла ему свою спальню для развлечений, готовила бы им – ему и его девочкам – еду, приносила чистые полотенца, покупала платья и помаду… И никогда не претендовала бы на него, не ждала от него любви и ласки, не покушалась бы на его свободу. Но его мечтам не суждено было сбыться уже хотя бы потому, что таких отношений в природе не должно существовать в принципе. И он это отлично понимал. Он читал, знал, слышал, что бывают такие матери, но, как правило, это женщины с психическими отклонениями, поскольку каждая мать желает для своего ребенка только блага, а поощрять его извращенческие желания нормальная женщина не станет. Каждая родительница мечтает о нормальной семье для сына, о внуках.
С Тиной он познакомился у друга, они тогда втроем крепко выпили, и когда Тина, худенькая девочка-подросток в рваных джинсах и майке, вышла из комнаты, друг сказал Виктору, что эта школьница без комплексов, с нею все можно. За деньги, правда. Она из неблагополучной семьи, где до нее никому нет дела.
Они сильно напоили ее в тот вечер, и Виктор сам сумел убедиться в правоте друга.
Отключив телефон, чтобы его не тревожила навязчивая Елена, он до утра был с Тиной. Когда же она ушла, он вдруг с ужасом понял, что если эта девочка не будет молчать и, к примеру, пойдет сейчас в милицию и напишет заявление об изнасиловании, его жизнь закончится. Причем самым отвратительным, трагичным и постыдным образом. Друг, словно прочитав его мысли, поспешил успокоить его, сказав, что он с Тиной уже целый год, она хорошая и послушная девочка, ей нравится то, чем она занимается, к тому же вполне довольна заработком. В слова друга Виктору верилось с трудом. Однако через неделю они снова встретились там же и весело провели время втроем. Елене он сказал, что навещал больную тетку в деревне, и эту ложь Лена проглотила со свойственной ей доверчивостью.
Мила появилась в его жизни спустя несколько месяцев после знакомства с Тиной. Виктор просто прогуливался летним вечером по городу и вдруг увидел сидящую на террасе кафе Тину. Девочка пила пиво, на губах ее цвела пышная белая пена. Она смеялась, рассказывая что-то своей подружке, девочке, внешне сильно отличавшейся от Тины. Если Тина больше походила на неприбранного джинсового растрепанного подростка, то подружка обладала изяществом, женственностью, и щеки ее, в отличие от всегда бледной Тины, просто полыхали здоровым румянцем. Каштановые локоны обрамляли красивое брюлловское лицо, маленький нос чисто блестел и так и просился, чтобы его поцеловали. Сочные губы она то и дело облизывала розовым языком.
Тина, увидев Виктора, сразу прекратила рассказывать, замолчала, брови ее взлетели вверх, словно она спрашивала, можно ли ей поздороваться с ним, и вообще как себя вести. Она была очень осторожна, впрочем, как всегда.
И тогда Виктор, обративший внимание на спутницу Тины, решил действовать сам. Подошел и, пользуясь тем, что свободное плетеное кресло стояло в тени (если он сядет, с улицы его никто не увидит), вошел под полосатый тент, сел между подружками и в темно-зеленом сумраке террасы принялся вести себя так, словно видит Тину впервые, то есть начал откровенно заигрывать с девчонками. Тина, подхватив игру, просияла. Она все поняла.
Понимая, что он старше девочки по имени Мила на целую жизнь, он тем не менее не мог отказать себе в удовольствии приударить за ней. Тем более что Тина не выказывала и тени ревности. Казалось, ей и это нравится, забавляет.
Рассматривая Милу, Виктор не мог не отметить, что она сделана из другого материала, нежели доступная Тина. Что ее воспитывали в других, оранжерейных условиях, в то время как Тину никто и никогда не воспитывал. На Миле была дорогая одежда, она благоухала сладкими духами, на ногах ее (Виктор сделал вид, что уронил салфетку, на самом деле он поднырнул под зеленую скатерть, чтобы рассмотреть стройные ножки девушки) новенькие, мягкой замши туфли.
Обманув подружек, сказав, что у него сегодня день рождения, он пригласил их к себе домой, но потом, вдруг с ужасом вспомнив, что у него жуткий беспорядок, воняет мусором, который он не выбрасывал уже неделю, грязные полы, повсюду пыль, передумал и сказал, что перенесет празднование на следующий день: ему нужно подготовиться к приходу таких красивых и нежных девушек. И чтобы они правильно поняли его, добавил, что собирается заказать какой-то необыкновенный торт.
