Понятное дело, что вместо того чтобы радоваться и веселиться в День святого Валентина, одноклассники находились в трауре. И Тамара собиралась пойти в школу в черном платье. Что ж, правильно, поддержала ее Валентина.
И вот сейчас она стояла перед дверью Казанцевых и представляла, как через день-два здесь появится зловещий спутник смерти – угрожающего вида крышка гроба…
Ее даже передернуло от ужаса. Она поспешила открыть дверь собственной квартиры и решила про себя, что не станет рассказывать дочери о предстоящем свидании. И постарается вообще выскользнуть из квартиры тихо и незаметно, чтобы Тамара не увидела ее в короткой юбке и открытой блузке. Тогда уж наверняка начнутся вопросы и Валентина почувствует себя неуверенно…
Она вошла в квартиру, разулась и прошла внутрь, на ходу снимая шапку, шубу.
– Тома-а!!! – звала она. – Томочка-а!!!
Но дочери дома не было. Может, они с классом решили все-таки встретиться где-нибудь, чтобы отметить праздник? Траур трауром, но жизнь-то продолжается… Валентина и не знала, как бы поступила на месте дочери – продолжала бы печалиться по поводу подружки или отправилась бы в пиццерию с друзьями. Хотя, скорее всего, если они и собрались классом, то не из-за святого Валентина, а чтобы помянуть Милу. Какая была девочка! Красавица, умница, подавала большие надежды, шла на золотую медаль… И кому теперь все это нужно? Не пожила, не порадовалась, не полюбила, детей не нарожала… Умерла девственницей. Значит, хоронить будут в подвенечном платье и фате…
У Валентины мороз пошел по коже. Даже волосы зашевелились.
Она вошла на кухню и сразу увидела дочь. Та лежала на полу, будто заснула, нахмурив брови. Разметала руки во сне. Светлые ее волосы рассыпались по плечам и плиткам пола. Халатик распахнулся, показывая розовые трусики. Какие белые ноги, словно их припудрили…
– Тамара, поднимайся… Господи, чего выдумала!
Она почему-то сразу решила, что дочь пьяна. Встретились где-то с друзьями, помянули Милу и выпили. Дочь не рассчитала. Пришла домой, ей стало плохо. Вот теперь забылась тяжелым алкогольным сном. Дурочка. Так расстроилась… Хотя, скорее всего, это не от расстройства, а от отсутствия опыта. У нее же нет опыта. Ну, пила на праздниках по глотку шампанского. А сегодня, видимо, было что-то покрепче. Ребята уговорили. Может, хотели посмотреть, как она себя станет вести? А может, кто и воспользовался ее состоянием?..
– Томочка, поднимайся, – Валентина опустилась на колени перед дочерью и принялась тормошить ее. – Господи, ну разве можно так?
Она потянула ее за руку, хотела поднять, но тело девушки оказалось странно тяжелым.
– Смотри, застыла совсем… ну-ка, просыпайся, поднимайся… – Она снова попыталась поднять ее, обняла за плечи, развернула к себе, и только когда увидела белое лицо с перепачканным рвотой ртом и прикрытыми глазами, ей стало как-то нехорошо. Тошнота подступила к горлу.
Она хотела сказать что-то еще, но только раскрывала рот, как рыба. Рука Тамары была холодной. И вторая тоже. И щеки. И лоб…
Тогда она с силой схватила дочь за плечи и принялась трясти, пытаясь вернуть к жизни.
– Та-а-а-ма-араа!!! – кричала она осипшим голосом. – Что с тобой?
Дочь не подавала признаков жизни.
Валентина схватила телефон и быстро набрала номер «Скорой помощи».
– Моя дочь… Она лежит… холодная… на полу… Думаю, что алкогольное отравление… Она спит, спит… Она же спит!!! Адрес?
Она назвала адрес.
– Пожалуйста, может, еще не поздно… – прошептала она, прижимая к губам и целуя руку дочери.
И после звонка продолжала трясти Тамару, осыпала белое лицо поцелуями и даже пыталась пальцами раскрыть ей глаза. Она не верила, она не могла поверить в то, что это не кошмарный сон, что прямо перед ней на полу лежит ее не подающая признаков жизни дочь, единственная дочь, единственный близкий человек.
Когда раздался звонок в дверь, она бросилась открывать, увидела перед собой знакомое лицо Романа, бросилась к нему на шею и отчаянно разрыдалась. Потом кричала, молотя кулачками по его плечам, извивалась и требовала, чтобы Тамара немедленно пришла в себя…
Приехавшая бригада «Скорой помощи» констатировала смерть.
– Вчера здесь еще одна девочка умерла, тоже отравление, – сказала женщина-врач, пожимая плечами. – Это уголовщина, это не может быть суицид… Во всяком случае, я не верю. Где санитары? Сережа, позвони в милицию… Здесь надо снять отпечатки пальцев, да и судмедэксперту есть работа… А вы, женщина, сядьте, я вам сейчас укол сделаю… И примите мои соболезнования…
Валентина вдруг почувствовала, что ей кто-то смотрит в спину, повернулась и увидела Романа. Он стоял, зажав рот рукой. По впалым щекам катились крупные слезы.
5
14 февраля 2010 г.
Глафира еще с порога почувствовала аромат запеченной курицы, улыбнулась, открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру. Из полумрака передней появился Адам.
– Ну, наконец-то! – Он с нежностью обнял жену. – Я тут с ума схожу от скуки… Как же это, оказывается, трудно – сидеть дома. И чего только женщины стремятся к этому? Проходи, я уже заждался…
Он нашел губами ее губы, прижал Глашу к себе.
– Сегодня День всех влюбленных, значит, и наш. Я, конечно, не повар, но кое-что приготовил. Точнее, не я, а плита. Чувствуешь, как пахнет?
– Чувствую! Я ужасно рада, что дома. Знаешь, в нашем офисе что-то в последнее время стало мрачновато…
– Что, клиентов много? – Адам помог жене раздеться, отнес одежду в шкаф. – Мой руки и садись за стол. Я понимаю, что многим подобные романтические вечера кажутся пошловатыми и все такое… А мне нравится, когда накрыт стол и двое сидят при свете свечей… И еще – вот!
Неизвестно откуда перед Глафирой появился большой букет розовых роз.
– Это тебе, Глашенька!
– Адам, ты удивительный человек… – растроганно проговорила Глаша. – Нет, ну на самом деле. Все приготовил, целый вечер ждал, жена заявилась поздно, почти ночью, и – ни слова упрека. Просто золото. Не знаю, кого мне благодарить за то, что у меня такой муж…
– Я же понимаю, что у тебя работа. Бывает, иногда и я тоже задерживаюсь, а иногда – сама знаешь – приходится подбрасывать до дому припозднившихся посетителей нашего ресторана. Так что я и бармен, и водитель в одном лице. Так-с… С чего начнем? С салата?
– Давай с салата. Сегодня так много чаю выпила… на улице ветер, холодно, все время хотелось горяченького.
– Глаша, я вижу, ты хочешь мне что-то рассказать.
– Я не могу, Адам. Не тот сегодня день.
– Но это же не касается нас.
– Нет. Если только косвенным образом. Сегодня пришла одна клиентка. Одноклассница Лизы… Вот ведь как бывает в жизни. Так не вовремя, в День всех влюбленных… Будто насмешка какая-то! – И Глаша в двух словах рассказала мужу о беде, постигшей Елену Семенову, преподавательницу физики в школе.
