Ливень уже превратился в сплошную стену. На крыше появились пузырящиеся лужи.
– Помнишь, там, в горной деревушке, в загаженном сарае, рядом с мертвым телом Отто, ты мне дал кинжал? – спросил Отставной.
– Что с того? – процедил Франц. – Я спас тебе жизнь. Ты должен быть благодарен мне за это.
– В какой-то мере да, так оно и есть, – сказал Отставной. – А как насчет предательства, товарищ командир? Так вот. Я возвращаю тебе должок.
Франц заскрипел зубами, взял нож и покрутил его, проверяя, насколько надежно сидит рукоять.
Бойцы пригнулись и начали кружить, как индейцы вокруг тотемного столба, не сводя глаз друг с друга.
– А теперь ты, наверное, думаешь: «Как жаль, что нельзя повернуть время вспять. Уж я бы отрезал голову этому Айку», – продолжал мягко, чуть ли не ласково вещать Отставной. – Правда, Франц?
– Закрой пасть! – зарычал тот, сделал резкий выпад, промахнулся и ударил в пустоту.
Затем он круто развернулся, крепко врезал Виктору локтем в грудь и внезапно взмахнул правой рукой, в которой был зажат нож. Лезвие распороло бок Отставного. Из раны брызнула кровь.
– Отлично! – с удовлетворением отметил Виктор, даже не взглянув на рану, хотя его бок быстро окрашивался красным. – Достойный противник.
– Я убью тебя, – прохрипел Франц и вновь перешел в нападение.
На этот раз Виктор уклонился от удара и мгновенно воткнул нож в предплечье противника. Франц закричал, рванулся в сторону, но тем самым лишь увеличил разрез на своей руке.
– Счет один – один, так? – проговорил Отставной, поднес нож ближе к лицу, брезгливо принюхался и заявил: – У тебя даже кровь смердит.
Франц с диким воплем бросился на него.
Засада
Пока на крыше шла схватка, к подъезду подошел Тихий. Его лицо изменилось, когда он увидел раненого пожилого мужчину, лежавшего в дверях. Убитая собака застыла рядом с хозяином.
Тихий взглянул на дверь. Судя по всему, магнитный доводчик был неисправен. Он взял старика за ноги и, пыхтя, принялся оттаскивать его за дом.
– Больно, – промычал раненый, держась руками за окровавленное плечо.
Поразмыслив, бригадир решил не добивать старика. Он отволок мертвую собаку в кусты и быстрым шагом направился к подъезду.
«Почему Тайпан так долго возится с Отставным? – раздумывал бригадир. – Даже если тот не выбросил пистолет, у него всего один боевой патрон против полной обоймы. Видимо, что-то пошло не так».
С этими тревожными мыслями он медленно, затаив дыхание, поднимался вверх. Его пронзительный взгляд сразу отметил багровые пятна на ступеньках. Кто-то из них ранен, только кто? Отставной или Тайпан?
Тихий попытался связаться с Тайпаном по рации, но тот не отвечал.
Бригадир уже был на четвертом этаже, как вдруг его кто-то шепотом позвал из темноты:
– Тихий…
Он медленно обернулся. На него смотрел какой-то мужчина. В сознании бригадира что-то всколыхнулось.
Запоздалая мысль, словно скальпелем, вспорола мозг: «Павлов!»
– Привет, Тихий, – прошептал Артем и молниеносным движением ткнул в бригадира «Профсоюза» электрошокером.
Поединок на крыше продолжался. Противники были на последнем издыхании, каждый из них имел по нескольку ранений. Помимо пореза на боку, у Отставного было распорото плечо. Еще он получил неглубокую рану в бедре и молил Бога о том, чтобы не была задета артерия. Франц выглядел несколько лучше. К пулевому отверстию на бедре и порезу на руке добавилось лишь сквозное ранение щеки.
– Я все равно добью тебя! – прохрипел он, вращая налитыми кровью глазами.
– Ты убил меня давно. Почти пятнадцать лет назад, там, в горах, – прошелестел Отставной.
Дождевая вода на крыше была красной от крови.
Франц вяло размахнулся. Лезвие просвистело в паре сантиметров от лица Отставного. Виктор коленом нанес противнику удар в живот. Тот согнулся, закашлялся. Нож выпал из его рук.
– Бери нож! – приказал Отставной. – Не хочу, чтобы меня считали трусом.
Франц бессильно опустился на четвереньки. Его окровавленные пальцы легли на мокрую рукоять ножа. Не поднимая головы, он пополз к самому краю крыши, волоча за собой клинок.
– Стой, – устало проговорил Отставной.
Он плелся за противником, держась за раненый бок. Ему казалось, что туда кто-то сунул обуглившуюся ветку, которая медленно, но неуклонно поджаривала его внутренности.
– Стой, Франц. Не будь трусом.
Тот оказался у самого края крыши, повернулся к нему лицом.
– Предлагаю мир, – хлюпая кровью, пробулькал он.
– Мир? – переспросил Отставной, будто пытаясь распробовать это странное загадочное слово. – Зачем мне мир? Тем более от тебя.
– Тихий нас заберет. Станем работать в паре, – сказал Франц, сплевывая кровь. – Забудем обо всем.
Отставной склонился над ним. Лицо его исказилось от ярости.
– О каком мире ты толкуешь, падаль?! – Его руки затряслись. – Прыгай! – глухо сказал он. – Я не буду добивать тебя.
Виктор пошатнулся, хотел сделать шаг назад, но Франц неожиданно согнулся вдвое, закричал, вонзил в его живот нож и потянул лезвие вверх, разрезая плоть. Отставной потерял равновесие, упал на него и слабеющими пальцами схватился за шею своего бывшего командира. Глаза Франца выпучились. Он завизжал, брызгая слюной и кровью.
Тихий хрипел, в конвульсиях дергался на полу. Ему казалось, что каждая клетка его тела потеряла чувствительность, все оно превратилось в одну большую глыбу замороженного мяса.
Сильные руки адвоката заломили его кисти за спину. Послышался характерный щелчок закрываемых наручников. Затем беспомощное тело Тихого было бесцеремонно, словно мешок, перевернуто на спину.
– Вот и чудненько, – раздался над самым ухом бригадира голос Павлова, и тот вытащил у него из-за пояса пистолет. – Финита ля комедия.
Снизу громыхнула дверь, раздался дробный топот бегущих ног.
Павлов, не дожидаясь прибытия сотрудников спецназа, быстро поднялся на пятый этаж и буквально взлетел по ступенькам на крышу.
Виктор, сгорбившись, сидел на самом краю. Артем направился к нему, про себя отметив, что лужи под ногами мутно-красного цвета.
– Виктор! – позвал он.
Отставной поднял голову. Павлову показалось, что он состарился лет на тридцать.
– Адвокат, это ты? Я плохо вижу.
Павлов сел рядом, прямо на мокрый гудрон крыши, наклонился и глянул вниз.
– Он уже никуда не уйдет, – проскрипел Виктор, указывая пальцем туда же, но Артем и сам видел распростертое тело Франца. – Все, адвокат. Конечная остановка.
