Впрочем, вопрос был явно риторический.
– Кроме того, фамилия моей героини в отрывке, который я предоставляю вам, не упоминается. И могу вас уверить, она у нее точно не Хрипунова! – продолжила писательница, которая сама носила эту фамилию.
Раздался стук, и в кабинет впорхнула куклообразная белокурая секретарша, сидевшая в приемной и охранявшая, аки Цербер, подходы к кабинету Инги Дмитриевны. Девица, имени которой Наталия Хрипунова никак не могла запомнить, поставила перед начальством бирюзовую чашку с золотым ободком (в ней дымился предпочитаемый этим самым начальством травяной чай) и обычную, белую, с жиденьким кофе, перед Наталией.
– Я пью тоже чай. Черный. С лимоном! Неужели так сложно запомнить? – произнесла писательница, и куклообразная секретарша, беспрекословно забрав чашку, удалилась.
Проводив девицу взглядом, безответственный редактор заметила:
– Ну, хорошо… Все равно речь идет пока что о черновом варианте. И имя или фамилию можно заменить в одну секунду при помощи соответствующей функции в «Ворде».
– Но я не хочу, чтобы что-то меняли! – запротестовала писательница Наталия Хрипунова.
Редакторша лукаво посмотрела на нее:
– Наталия Александровна, ведь всегда что-то надо менять, не так ли? Вам ли, издавшей у нас тридцать шесть романов, это не знать?
– Тридцать восемь! – поправила ее не без яда в голосе писательница. – И у меня в загашнике имеется еще тридцать девятый и юбилейный, сороковой. И этот, поверьте мне, Инга Дмитриевна, будет настоящей бомбой! И вернет мне прежние позиции в списке ваших топ-авторов!
Редакторша, слышавшая подобную метафору почти от каждого из писателей, с которым она работала (и не верившая в то, что Хрипунова сможет снова воссесть на беллетристическом олимпе), пробормотала:
– Ну, у нас все-таки не военный концерн, а скромный издательский дом, так что никаких бомб нам не надо, а всего лишь крепенькие романы.
Писательница сделала вид, что пропустила комментарий мимо ушей. Что же, такова была ее участь: сидеть в кабинете этой особы, выслушивать ее комментарии и стараться выбить новый гонорар.
Увы и ах, как бы ни хотелось Наталии Хрипуновой, но она с некоторого недоброго времени не могла более причислить себя к числу детективщиц первого эшелона, несмотря на свой головокружительный успех еще несколько лет назад. Хотя она по-прежнему публиковалась все в том же большом и могущественном издательском доме, что и большинство тех, чьими шедеврами зачитывалась вся Россия, а также ближнее и даже отчасти дальнее зарубежье.
Да, теперь уже не принадлежала она, положа руку на сердце, и ко второму эшелону. И даже к третьему тоже нет. Вопрос заключался в том, тряслась ли она в четвертом или пятом. Или, быть может, даже в шестом?
Наталия Хрипунова знала, что ей просто не повезло: романы у нее были не хуже, а зачастую и намного лучше, чем у всех этих примадонн книжных ярмарок и королев печатного слова. Просто у них были связи, а у нее их не было. Им посчастливилось попасть в струю, а ей нет. Их взяли на раскрутку, а ее в последние годы абсолютно незаслуженно задвинули в литературный медвежий угол.
Что, однако, не меняло того, что в последнюю пару лет под ее именем выходили подлинные шедевры, но, в отличие от прежних времен, крошечными тиражами, а вот эти так называемые знаменитости выдавали на-гора весьма посредственные книжонки, выпускаемые тем не менее в огромных количествах. И народ по инерции продолжал покупать и пережевывать то чтиво, которое подсовывали ему ушлые издатели типа тех, что восседала в мягком кожаном кресле напротив Наталии.
– Так что скажете? С учетом того, что у меня в загашнике еще два, в том числе юбилейный? Вы ведь к моему сороковому роману устроите небольшую рекламную кампанию? Я предлагаю…
Безответственный редактор чуть заметно поморщилась. Она ужасно не любила, когда писатели давали ей советы. Потому что давать советы было, конечно же, исключительно ее прерогативой.
– Наталия Александровна, прошу вас! Мы с вами уже говорили об этом в прошлом году. И в позапрошлом тоже! Да, романы у вас неплохие, однако с некоторых пор у народа не идут. Это по тиражам видно. Да, раньше наш издательский дом связывал с вами определенные надежды, однако это было давно. Хоть и правда.
Безответственная редакторша усмехнулась, а Наталия пожалела, что под рукой у нее нет увесистого пресс-папье из малахита (или, на худой конец, из лазурита), чтобы заехать по этой самодовольной рожице.
– Да и вообще, сейчас кризис, тиражи у всех упали, средства на рекламные акции значительно урезаны. У нас наши «звезды» идут почти что без рекламных кампаний, не говоря уже о середнячках или прочих авторах.
Наталия Хрипунова обиженно поджала губы. Вот, значит, к какому разряду отнесли ее «орфушники», как титуловала она про себя работников издательского дома «Орф» – в разряд прочих авторов! И это ее, саму Наталию Хрипунову, королеву российского триллера, штурмовавшую не так давно головокружительные высоты списков бестселлеров.
– Если вам не нужны мои романы… – начала Хрипунова, а редакторша, вздохнув, перебила ее:
– Наталия Александровна, нужны! И нам, и вашим поклонникам, которые, вне всякого сомнения, получают удовольствие от прочтения ваших триллеров и ждут не дождутся ваших новых произведений. Да, нужны, но не такими тиражами, о которых вы нам твердите. Рынок есть рынок.
Наталия ничего не ответила. Что же, все указывало на то, что долгожданного повышения гонорара ей не видать как своих ушей. Тут не о повышении речь – как бы вообще не секвестировали! В этом отношении «орфушники» были весьма прытки и ссылались на вековечный кризис, причем вне всякой зависимости от реальной конъюнктуры на рынке.
– Но ведь это в самом деле будет бомба! – повторила упрямо писательница. – Такого сюжета еще ни у кого не было!
Безответственная редакторша сдержалась, чтобы не заметить язвительно, что для того, чтобы заявлять, что такого ни у кого еще не было, надо сначала от корки до корки прочитать все произведения, вышедшие на всех языках во всех странах мира за весь период книгопечатания. И только потом бросаться столь опрометчивыми заявлениями. Но что поделать, писатели, что из двадцать пятого, плетущегося в самом конце эшелона, что из несшегося флагманом впереди шикарного «Восточного экспресса» творческой элиты, всегда любили прихвастнуть. И надавить на эмоции. И театрально поугрожать. И все с одной целью – попытаться схватить издательский дом за горло и выбить как можно больше денег и условия получше.
Деньги и слава – вот что им всем требовалось. И все же в большей степени деньги, чем слава. Быть знаменитым без гроша в кармане или с парой позеленевших медяков в оном почему-то никто упорно не соглашался.
