А ведь ты даже не придумал, как вытащить ее отсюда. Впрочем, был только один способ – и ты связал холст с двух сторон валявшимися под рукой тряпками, наподобие мешка. Потом ты решил удостовериться, чтобы внизу, на обломках каменной кладки, никого не было. Там что-то шевельнулось, но Джордж сказал – это собака.
Мешок глухо шмякнулся на землю. Собака тут же принялась рвать его зубами, а потом разлаялась. Ты почувствовал переполох – достал из штанов пистолет и взвел курок. Собака, верно, уже знала, каково оно, когда стреляют из пистолета, – и мигом убежала прочь еще до того, как ты успел взять ее на мушку.
Еще час ушел на то, чтобы выбраться из развалин навстречу утренней прохладе. Джордж отправился за машиной и водой. Небо мало-помалу светлело.
В горле у тебя до того пересохло, что дышать ты мог только сквозь кашель. Ты сидел возле тела и ждал. К тебе подошел какой-то человек, представившийся полицейским, и спросил – не из-под завала ли ты выбрался? А потом спросил, что это лежит на земле, завернутое в холстину, – чье-то тело? Ты сказал – так оно и есть. Он кивнул и велел тебе обождать, пока он не сходит за подмогой и тело не увезут. А ты только смотрел на него. И думал – ну да, рассказывай, никакой ты не полицейский. А он подумал, что ты догадался, и улизнул раньше, чем вернулся Джордж.
Народу кругом было немного – люди в основном сновали туда-сюда, перетаскивая пожитки с места на место. Все уже оправились от жуткого потрясения. Новый день ставил и новые цели. Большинство афинян эвакуировалось, а в городе еще кое-где полыхали пожары.
Джордж сказал, что машина куда-то подевалась, – и вам пришлось тащить тело Ребекки по улицам, опуская его на землю через каждые несколько сотен ярдов, чтобы перевести дух. У Джорджа здорово кровоточило плечо. Вскоре рядом притормозил грузовик с военными, и те спросили, нужна ли им помощь.
– Нам в Пирей, – сказал Джордж.
– Может, в больницу? – спросил по-английски светловолосый шофер.
– Нет, в Пирей… пожалуйста, подбросьте нас до Пирея, – попросил Джордж.
Шофер сказал что-то пассажиру на соседнем сиденье и бросил в ответ – ладно.
– Там ее родня, – объяснил Джордж шоферу, и тогда тот смекнул, что в холст завернуто тело.
Он бибикнул, из кузова спрыгнули солдаты – они и помогли загрузить тело Ребекки в кузов. Некоторые из них говорили по-турецки.
Военные были почти твоими сверстниками. Они посмотрели на тело, потом на тебя. На подъезде к порту один из них снял с шеи крестик на черных четках и передал тебе.
– Я не верю в бога, – равнодушно проговорил ты.
– Он поймает тебя в свои сети, – сказал солдат и сунул крестик с четками под холст, в который было завернуто тело Ребекки.
Ты объяснил военным, что тебе нужно в Пирей, чтобы переправить тело на Эгину. Сказал, что отвезешь его в то место, где она была самой счастливой на свете.
Они как будто все поняли.
Грузовик остановился только один раз – чтобы помочь вытащить тело какой-то женщины из машины, придавленной рухнувшей стеной. Это случилось за несколько мгновений до того, как вы подъехали. Мужчина, кинувшийся к грузовику с мольбой о помощи, был мужем несчастной. Перед тем он что-то покупал в павильоне, который был еще открыт. И тот обрушился у него на глазах. Солдаты положили тело его жены посреди улицы. Лицо у нее было иссечено осколками стекла – они торчали наружу и поблескивали в лучах утреннего солнца.
К тому времени, когда вы добрались до Пирея, от холщового мешка уже шел неприятный запах. Солдат, подаривший тебе крестик, помог спустить тело на землю, после чего несколько его сослуживцев пошли за паромщиком, невозмутимо наблюдавшим за происходящим с палубы своего суденышка.
Ты стал умолять паромщика на ломаном греческом перевезти вас на Эгину. Но тот отрицательно покачал головой. Военные посмотрели на него с бесстрастной многозначительностью. Он глянул через твое плечо на тело и военный грузовик посреди площади.
– Простите, – сказал он по-английски.
Тогда один из военных достал из кобуры револьвер, но поднял его не выше пояса. Капитан парома спокойно пожал плечами и ушел к себе в рубку. Через минуту затарахтел двигатель – и солдаты помогли перенести холщовый мешок на палубу.
Носовая машина рокотала довольно громко – а когда из кормовых вырвались черные клубы дыма, суденышко содрогнулось всем корпусом.
Через десять минут вы уже были далеко от берега. Других судов поблизости видно не было, на море стоял штиль. Военные провожали вас взглядами с причальной стенки. Когда они слились вдалеке в мутное зеленое пятно, вы услышали треск ружейного выстрела.
Капитан оставался у себя в рубке – он вышел только раз, чтобы передать Джорджу бутылку какого-то греческого пойла. Джордж протянул бутылку сначала тебе, а вслед за тем припал к ней сам – и осушил наполовину.
На подходе к гавани Эгины вы оба очнулись от дремоты.
Был уже вечер.
В гавани толпилось множество народа, как будто все ждали ваше судно. Ты не мог взять в толк, что они тут делают, и почему-то испугался: вдруг эта толпа набросится на вас. Только ошвартовавшись, ты смекнул, что все они собрались, чтобы помолиться за тех, кто на материке.
Не успел капитан закрепить швартовы, как люди кинулись к суденышку – и тут же сникли, разглядев на борту только троих человек. Они кричали вам – требовали известий. И Джордж кричал им в ответ по-гречески. Ты не понял, что он сказал, но люди, передав его слова друг другу по цепочке, отпрянули и снова предались молитве.
Двое парнишек помогли тебе перенести тело Ребекки с палубы на причал. Поначалу они, похоже, не догадывались, что там, в мешке, но, когда из дырки в холсте выбилась прядь ее волос, один из них уронил мешок со своего конца и пустился наутек.
Вы с Джорджем вынесли тело из гавани на площадь и там опустили на скамейку. Люди что-то кричали паромщику, который доставил вас на остров.
Ты понятия не имел, сколько сейчас времени, но судно, вероятно, находилось в море несколько часов.
Джордж пошел за водой – и вернулся с машиной. Ты не стал спрашивать, где он ее взял.
Тело Ребекки не помещалось на заднее сиденье – пришлось ее, безжизненную, усадить. Напившись вдоволь из ведра, которое Джордж наполнил из источника, ты поехал через весь город и следом за тем, ревя на третьей передаче, двинулся вверх по горному склону. На полпути до вершины вы едва не столкнулись с мопедом, мчавшимся вам навстречу на дикой скорости.
Когда вы добрались до крутого подъема, Джордж, не колеблясь, пересел за руль и свернул с дороги в сторону кустарников.
Ехал он медленно, и так до тех пор, покуда местность не стала настолько непролазной, что машина могла застрять обоими мостами.
Когда вы выбрались из машины, было уже темно, кругом стояла тишь. И только с моря веяло прохладой.
