– Давай-ка заберем этот диск с собой в колледж, прямо сейчас, – предложил он. – Без Джуземме это наша единственная возможность.
– Я как раз собирался перекусить, – сказал Генри.
– Хорошо-хорошо, перехватим что-нибудь в закусочной «У Зигоса».
Автомобильчик профессора Петерсона славился тем, что был самым знаменитым драндулетом из всех, что когда-либо катали по афинским дорогам, – он лязгал без передыху и то и дело перегревался.
Это был грязно-коричневый «Рено-16», который, по словам профессора, он приобрел, когда на голове у него еще водились волосы. Пробежал он больше 1,3 миллиона миль, и все больше по пустынным дорогам Ближнего Востока. По признанию профессора, спидометр у него полетел еще в 1983 году, а после, с 1989 года, вдруг начал крутиться в обратном направлении. Профессор говорил, что, когда тот докрутился до нуля, он вернул его в компанию «Рено» с перевязанным ленточкой бампером.
Из-под приборной панели торчал комок проводов (притом что в рабочем состоянии был только один провод), сами же приборы были покрыты таким слоем пыли, что читать их показания было решительно невозможно. На обивке продавленной крыши красовались пришпиленные фотографии этой самой машины на знаменитых раскопках в Европе и на Ближнем Востоке. По заверениям профессора, его драндулет прожил жизнь куда более замечательную, нежели любой человек из числа всех тех, кого он знал. Однажды он увяз в песках Египта, да так, что его пришлось вытягивать верблюдами. Следом за тем, уже на иракской границе, в Восточной Турции, в него угодили две пули, а вдобавок на крышу ему рухнула статуя полтонны весом, которую профессор Петерсон похитил у грабителей, которые, в свою очередь, украли ее у одного международного торговца оружием. Впрочем, впоследствии выяснилось, что это всего лишь байка.
А в Бискупине
[29], в заснеженной Польше, старичок «Рено», скатившись с насыпи, едва не задавил польского археолога, женщину, которую спасло лишь ее археологическое рвение – вернее, глубина сделанного ею же раскопа. В Нигерии его угнали, но тем же вечером бросили: угонщики вовремя обнаружили, что на заднем его сиденье расположился четырнадцатидюймовый гигантский бабуиновый паук.
Профессор, сев в машину, удерживал ногу на педали тормоза, пока Генри убирал из-под колес кирпичи, которые удерживали машину от падения со скалы.
В машине не хватало нескольких оконных стекол, а прозрачный люк в крыше проржавел насквозь еще в 1986 году в Африке – в сезон дождей.
В багажнике профессор устроил уютное гнездышко из одеял и гамаков – но не для того, чтобы спать, а чтобы в целости и сохранности перевозить археологические находки. Профессор гордился разложенными на заднем сиденье многообразными артефактами, точно подросток своими сексуальными достижениями.
Они молча катили вниз по горному склону. Затем выехали на железный мост – и тут профессора словно прорвало: он начал трещать без умолку. Но Генри слышал только рокот двигателя и временами странное постукивание под днищем, когда профессор придавливал тормозную педаль.
Только на первом светофоре при въезде в город Генри наконец мог разобрать то, что говорил профессор.
– А знаешь, однажды мою машину заполонили пчелиные волки
[30].
Генри ответил, что не знает, восприняв это как шутку. На светофоре загорелся зеленый.
На следующем красном профессора вдруг снова стало слышно.
– …с выводком. Выводком!
Едва на светофоре переменился свет, профессор рванул поперек шестиполосного движения, чем привел в бешенство других водителей, и резко вырулил на боковую улицу. Водил он и впрямь рисково, что применительно к Афинам означало – вполне себе нормально. Несмотря на свои восемьдесят, он перенял у греков привычку не слишком обращать внимания на красный свет – и прибавлял газу, стараясь обогнать медленно ползущий впереди автомобиль по встречной полосе, даже когда замечал, что прямо на них несется другая машина.
Когда профессорский «Рено» свернул на другую боковую улицу, поуже, из-за припаркованной у бордюра машины на проезжую часть ступил человек. «Рено» задел его крылом – довольно крепко, и в следующее мгновение Генри заметил краем глаза, как он растянулся на тротуаре.
Профессор тут же дал по тормозам. Генри распахнул дверцу и кинулся назад – к неподвижно распластанному на земле человеку. На нем был мятый желтовато-коричневый костюм; пиджак с одной стороны, под рукой, рваный. Генри опустился на колени и принялся делать то, чему его учили на курсах первой помощи. Человек был жив и дышал, хотя лежал как будто без сознания. Один глаз у него был подбит, на лице виднелись швы.
– Боже мой, вы только поглядите! – возопил профессор. – Что я наделал! Боже мой, боже мой!
– Не знаю, насколько серьезно он пострадал, – скажу, когда он очнется и я поговорю с ним… может, придется везти его в больницу.
– Боже мой, – причитал профессор, – глазам своим не верю!
– Вижу, лицо у него побитое.
Тут лежавший на земле человек открыл глаза. Он глубоко вздохнул и взглянул исподлобья на двух склонившихся над ним мужчин.
– Что со мной? – вопросил он.
Профессора Петерсона и Генри передернуло от исходившего от него анисово-укропно-изюмного перегара, характерного для узо.
Профессор подтолкнул локтем Генри и чуть слышно проговорил:
– Он же пьян в стельку.
И уже громко прибавил:
– Да вот, случилась неприятность.
– Вы говорите по-английски? – обратился к незнакомцу Генри.
– Я сбил вас машиной, – прервал его профессор. – Вы оказались на проезжей части, помните? – Профессор наклонился ниже. – Мне очень-очень жаль, дружище.
Незнакомец попытался сесть.
– Нет-нет, я сам виноват, – запротестовал он. – Это все из-за выпивки.
– Вы пьяны? – спросил Генри.
Незнакомец, похоже, его не расслышал.
– Вам больно? – допытывался Генри.
– Вроде как не очень, – со странной улыбкой ответил незнакомец.
Генри и профессор Петерсон помогли ему подняться. Он представился как Джордж. Брюки у него тоже порвались – прореха была в крови.
– Простите, Джордж, мы вас чуть не угробили, – извинился Генри, – но скажите, откуда у вас на лице все эти кровоподтеки и швы?
– А, вся эта красота? – нечаянно обронил Джордж. – Обычное недоразумение.
– Вы были в больнице? – спросил профессор.
Джордж покачал головой.
– Пустяки, человеческое тело способно вынести и кое-что похлеще.
