Он по-прежнему не отвечал, но я увидела, что у него на глазах выступили слезы.
– Мы достаточно долго любили Гренвилов, – сказала я, – каждый по-своему. Пришла пора, когда им придется учиться жить без нас.
– Они так поступали почти тридцать лет, – ответил он. – Это мы от них зависим.
В последний раз мы коснулись с Робином этой темы – больше, вплоть до сегодняшнего дня, мы к ней никогда не возвращались. Нас заставляла молчать наша сдержанность, мы хранили молчание, хотя живем вместе вот уже пять лет…
Дверь распахнулась, и в галерею вошел Ричард, из-за его плеча выглядывал Банни, следовавший за ним как тень.
– Не могу понять, – сказал он, в раздражении меряя шагами комнату. – Сейчас уже почти девять, а Питера все нет. Если он выехал из Каэрхейза на рассвете, то давно уже должен был быть здесь. Думаю, что, уподобившись другому дураку, он счел нужным проигнорировать мой приказ.
Эта стрела предназначалась Робину, но он был слишком поглощен своим горем, чтобы как-то отреагировать на это.
– Если позволите, – сказал он униженно, – я могу отправиться на его поиски. Возможно, он остался завтракать с Солами в Пенрайсе.
– Куда вероятнее, что он валяется под изгородью с какой-нибудь девкой, – сказал Ричард. – Господи, в следующий раз, когда я отправлюсь на войну, я наберу в свой штаб евнухов. Поезжайте, если хотите, но будьте осторожней на дорогах. Мне докладывали об отрядах, проходивших через Сент-Блейзи. Может, это и ложные слухи, но все же…
Он прервал свою речь на середине и снова принялся мерить шагами комнату. Вскоре мы услышали, как Робин вскочил на коня, и вот он уже поскакал прочь. Время шло, часы на башне пробили двенадцать, потом час. Слуги принесли холодное мясо и эль, и мы сами кое-как перекусили, аппетита ни у кого не было, мы напряженно вслушивались в каждый шорох. В половине второго на лестнице раздались медленные тяжелые шаги, и я заметила, как Амброз Манатон бросил непроизвольный взгляд на потолок – над нами находилась комната Гартред – и отошел к окну. Ручка двери повернулась, и перед нами предстала Гартред: на ней было дорожное платье, одну сторону ее лица скрывала вуаль, а на плечи она набросила плащ. Никто не проронил ни слова. Она стояла как призрак.
– Я желаю возвратиться в Орли-Корт, – произнесла она наконец. – Необходимо найти для меня экипаж.
– Ты просишь невозможного, – коротко сказал Ричард. – И тебе это известно лучше, чем кому-либо другому. Через несколько часов по дорогам будет не проехать.
– Я рискну, – сказала она. – Ну и что с того, что я попаду в давку. Я сделала то, о чем ты просил. Моя роль закончена.
Все это время ее глаза были устремлены на Ричарда, и она ни разу не взглянула на Амброза Манатона. Ричард и Гартред… Робин и я… Какая из сестер должна была больше простить и большим поплатиться? Об этом ведает один Бог, у меня ответа не было.
– Прошу простить меня, – коротко сказал Ричард, – я не могу тебе помочь. Ты должна оставаться здесь, пока все не устроится. У нас есть сейчас дела поважнее, чем отправка больной вдовы.
Банни первым услышал цокот копыт – кто-то скакал через парк. Он подошел к небольшому окошку, выходившему во внутренний двор, и широко распахнул его, и, пока мы напряженно ждали, стук копыт становился все ближе, и внезапно из-под арки ворот выехал всадник – это был Питер Кортни, покрытый пылью, с растрепанными волосами, шляпу он потерял, и его темные кудри рассыпались у него по плечам. Он бросил поводья перепуганному груму и прошел прямо в галерею.
– Ради бога, спасайтесь! Нас предали! – закричал он.
Думается, я не выказала такого страха и ужаса, которые отразились на лицах остальных, поскольку, хотя внутри у меня все и похолодело, я с ужасающей ясностью сознавала, что ждала этого весь день. Питер, учащенно дыша, переводил взгляд с одного на другого.
– Их всех схватили, – сказал он. – Джонатана Трелони, его сына, Чарлза Треванниона, Артура Бассета и всех остальных. Сегодня утром в десять в Каэрхейз прискакал шериф, сэр Томас Херл, а с ним целая рота солдат. Мы вступили с ними в бой, но их было больше трех десятков. Я выпрыгнул из окна второго этажа и, благодарение Всевышнему, отделался лишь вывихнутой ногой. Я вскочил на первую подвернувшуюся мне лошадь и безжалостно пришпорил ее. Если бы я не знал окольные дорожки как свои пять пальцев, мне было бы не добраться до вас. Всюду солдаты. Мост в Сент-Блейзи перекрыт и охраняется. Сторожевой пост есть и на Полмиарском холме.
Он огляделся, как будто искал кого-то.
– Робин уехал? – спросил он. – Так я и думал. Значит, это его я видел, когда огибал песчаную косу. Он ввязался в бой с пятью или больше противниками. Я не решился прийти ему на помощь. Моим первым долгом было предупредить вас. Что теперь? Мы можем спастись?
Мы все повернулись и посмотрели на нашего командира. Он стоял перед нами спокойный и хладнокровный, ничем не показывая, что все его замыслы рухнули.
– Вы видели их отличительные знаки? – быстро спросил он. – Что это были за отряды? Под чьим командованием?
– Часть – из Бодмина, сэр, – сказал Питер. – Остальные – передовые отряды сэра Хардреса Уоллера. Они двигались по дороге на Остелл – шеренга за шеренгой. Шанса пробиться, сэр, никакого. Противник слишком многочислен.
Ричард кивнул и быстро повернулся к Банни.
– Отправляйся в Придмут, – приказал он, – и немедленно отплывай. Держи курс на юг, пока не повстречаешь передний корабль французского флота. Завтра вечером к этому часу они будут крейсировать к востоку от островов Силли. Попросись на корабль лорда Гаптона. Передай ему вот это письмо.
Он быстро нацарапал что-то на клочке бумаги.
– Вы приказываете им плыть сюда? – спросил Амброз Манатон. – Они успеют к нам вовремя?
У него побелели губы, он судорожно сжимал руки.
– Нет, – сказал Ричард, складывая свой листок. – Я приказываю им сменить курс и плыть обратно во Францию. Восстания не будет. В этом месяце принц Уэльский не высадится в Корнуолле.
Он протянул бумагу своему племяннику.
– Удачи тебе, Банни, – сказал он с улыбкой. – Передай привет своему брату Джеку, и, если нам чуть-чуть повезет, позднее летом вы увидите, как острова Силли сами падут к нам в руки. Но принцу на время придется распрощаться с Корнуоллом.
– А вы, дядя? – сказал Банни. – Вы разве не поедете со мной? Безумие оставаться здесь, когда дом наверняка будет окружен.
– Когда придет время, я присоединюсь к тебе, – сказал Ричард. – На сей раз я прошу, чтобы моему приказу повиновались.
Банни какое-то время смотрел на него, затем развернулся и вышел, высоко подняв голову и не попрощавшись ни с кем из нас.
– Но что же нам делать? Куда податься? – сказал Амброз Манатон. – О боже, какой же я был дурак, когда дал втянуть себя в это дело. Все ли дороги охраняются? – спросил он, повернувшись к Питеру, который пожал плечами, продолжая смотреть на своего командира.
