– А у неё много? – улыбаясь, спросила Ксения.
– Ещё бы. Термоядерный реактор. С ней хорошо ночевать в палатке, никакая печка не нужна. Или вот был случай весной. Мы сидели на скамейке недалеко от детской площадки, там Никита играл с другими мелкими. Мы болтали, и тут какой-то урод на машине стал разворачиваться и въехал жопой на площадку. У меня в голове щёлкнуло, всё потемнело, и я опомнилась в метре от того места, где была машина. Ольга держит меня в охапку, в руке у меня половина кирпича, и такое чувство, что это я его и сломала. Оказалось, нет, просто схватила и понеслась наводить порядок.
– Как-то с трудом верится…
– Будут свои дети – поймёшь. Так вот Оля умудрилась меня поймать и обезвредить в последнюю секунду. Ну, и водиле выдала всё, что о нём думает, на чистом народном языке.
– И что он? Уехал?
– Улетел вперёд собственного визга. А она потом издевалась: ну, мать, ты даёшь! За тобой глаз да глаз… Кто-нибудь другой на её месте и не догнал бы ни в жизнь.
– А как вы познакомились?
– На йоге. Я пришла восстанавливать фигуру после родов, Оле просто было интересно. Так вот с первой встречи разговорились и до сих пор не остановиться. Потом ещё я её маме делала массаж… А я думаю менять работу, вот к чему вела. Учусь на клинического психолога. Самая близкая область; массажист – он ведь тоже психолог. И выслушает, и поговорит, и настроение между делом поднимет. Поднялось у тебя настроение? – спросила она, легонько шлёпнув Ксению по бедру.
– Конечно.
Тогда полежи минут пять, не двигайся. Я накрою простынёй, не замёрзнешь. А сама скоро приду.
Оставшись в одиночестве, Ксения стала потихоньку задрёмывать и, открыв глаза, не сразу поняла, сколько прошло времени. Должно быть, немного, потому что она по-прежнему была в комнате одна, не считая портретов. А разбудили, кажется, голоса в прихожей… Вскоре дверь приоткрылась, и вместо Светы вошёл тот самый мальчик с фотографии на стене: он был примерно ровесником Ильи, брата Ромы с Мариной, но гораздо выше, крупнее и глядел исподлобья.
– Привет, – сказала Ксения. Мальчик, не отвечая, вытянул руку, в которой держал большой чёрный пистолет. Ксения машинально заслонилась ладонью, и этот же миг пистолет выплюнул струю холодной воды.
– Никита! Что ты делаешь! – ворвалась в комнату Светлана, переодевшаяся в тёмно-синие спортивные брюки и белую футболку.
– Я играю, – хмуро ответил Никита.
– Я вот тебе сейчас покажу «играю»! – пригрозила мама, отобрав пистолет. – Прости, Ксюша, не углядела. Полежи ещё две минуты, мы сейчас вернёмся.
Выражение её красивого лица было таким грозным, что Ксения не сомневалась: сейчас за дверью послышится рёв и шлепки – и заранее чувствовала себя виноватой. Без неё бы ничего не случилось… Но было тихо. А потом – и, наверное, раньше двух минут, – мама с сыном появились вновь.
– Извините, я больше так не буду, – произнёс Никита.
– Что не будешь? – спросила Света.
– Стрелять…
– А входить без спроса?
– Не буду.
– Вот и молодец. Оружие отдам завтра, чтобы ещё подумал над своим поведением. Иди к бабушке.
И, закрыв за сыном дверь, Светлана сказала:
– Давай, Ксюш, одевайся. Ещё раз спасибо за занятие.
Чаю попьёшь?
– Не, спасибо, – ответила Ксения. – Мне уже пора.
Через неделю в то же время, да?
– Приходи, буду ждать.
4
На улице было довольно тепло для начала ноября, третьи сутки без перерыва лил дождь, ветер с матросским свистом раскачивал почти облетевшие тополя и каштаны.
Вся юго-западная окраина пропахла морем, мокрой землёй и прелыми листьями. Подняв воротник болоньевой куртки, так низко держа зонт, что спицы касались головы, Ксения наизусть обходила пенящиеся лужи. Дорога от троллейбусной остановки домой была привычна и давно не требовала внимания. Ноги сами несли её, спина ещё чувствовала тепло недавнего массажа, и даже выстрел в упор из водяного пистолета теперь, посреди этого потопа, вспоминался как забавное недоразумение. А ведь лёжа на столе чуть не заплакала от неожиданности и обиды…
Дом новых друзей притягивал её сильнее магнита. Так и хотелось свернуть во дворы и, срезав дорогу, вынырнуть из сырого лабиринта панельных кораблей, гаражей и торговых павильонов – сразу напротив знакомой парадной. Минут сорок назад Ксения позвонила Оле, чтобы рассказать, как прошло занятие, – но, если честно, это был лишь предлог, на самом деле она просто хотела поговорить. А Оля вдруг сказала, что сегодня дома одна, и если есть желание – приезжай хоть до утра, там всё и расскажешь.
Первым делом Ксения всё-таки зашла к себе, протёрла влажной тряпкой сапоги, поставила их на газету возле батареи, вымыла руки.
– Не надо убираться на кухне, я завтра приду и сама всё сделаю, – сказала она бабушке. – Если что, звони, я буду здесь, в двух шагах. У этих взрослых ребят: помнишь, они приходили на день рождения? Вот у них. Они хорошие, не бойся. Я от них позвоню.
Бабушка приготовила ужин. Чтобы не огорчать её, Ксения быстро съела что-то, не заметив вкуса, насыпала растворимого кофе в кружку со своим именем, подаренную Ромой на день рождения, залила кипятком и, пока он остывал, бросила в сумку зубную щётку, домашние брюки с рубашкой, бельё и новенькую пижаму в жёлтых и розовых цветах. Вряд ли придётся её надевать, но хоть можно показать, посмеяться… Кофе не допила, вновь накинула куртку, прыгнула в сухие ботинки и без зонтика выскочила за дверь. Вся дорога занимала от силы пять минут, а если с перебежками, то ещё меньше.
5
Оля встретила её в коротеньком синем халате, полностью обнажающем плечи и снизу доходящем лишь до середины джинсовых шорт.
– Как здорово! – восхитилась Ксения, обошла её кругом, разглядела, даже потрогала и поняла, что это вовсе не халат, а рубашка громадного размера, застёгнутая над грудью и перепоясанная рукавами.
– Сама придумала, как носить, – сказала Оля. – Хочешь, покажу? На себе, конечно.
– Спасибо, я уже поняла. Как-нибудь примерю, если будет что. А этого я раньше не видела, – Ксения, едва касаясь, погладила львёнка над Олиной лопаткой. – Красивый. Я на солнышке лежу-у!.. – очень верно пропела она. – А ещё другое что-нибудь есть?
– Другого нет, увы. Ни картинок, ни пирсингов, и даже локаторы не проколоты. И пока не хочу ничего делать.
– И никакие не локаторы, – возразила Ксения. – Замечательные уши, музыкальные.
Оля повела её для начала на кухню, усадила за обеденный стол. Она скучала, хоть Андрей уехал всего на одни сутки. Но Ксению позвала не от скуки. От скуки сварила пять литров солянки по рецепту из журнала и лишь недавно закончила мыть ножи, ложки, дощечки. Горячая кастрюля на плите распространяла такой аппетитный запах, что куда ни сядь – нос поворачивался к ней, как флюгер по ветру.
