— Да и красивые эти штуки… Сверкают, переливаются
огоньками внутри, словно целиком из алмазов выточены. А есть, что косят под
рубин. Сейчас входят в моду изумрудные, но это для любителей, все-таки холодный
цвет… Нанотехнологии на марше! Сразу вижу, ученые работают не покладая рук.
Стараются. Все новые и новые модели, усовершенствованные! Сами отыскивают
чувствительные точки, автоматическое регулирование…
— Чего? — спросил я тупенько.
— Всего! — ответила она с нажимом.
— А-а-а, — сказал я, — да, это хорошие
модели. У нас с куклами похуже. Пока что самим надо… Даже сосать еще не умеют.
Но ученые над этим работают, работают! Гранты получают. Это не полеты на Марс,
в этой области всякий старается!
Дверь распахнулась, вошли, громко разговаривая и размахивая
руками, Тимур, Роман и Тарас. Я постоял, послушал, до того как нырнуть в свой
кабинет, где в крохотной приемной уже наверняка чинно сидит моя тихая
секретарша.
Сейчас самое модное словечко, которым все щеголяют, что
скоро догонит по популярности «оргазм» и «хэдэншолдерс», — это
«нанотехнология». И хотя что это, мало кто в народе представляет, но уже все
общество знает, что без этой самой нанотехнологии щастя не будет. В том смысле,
что чемпионат мира так и придется смотреть на стодюймовом мониторе, а не на всю
стену.
СМИ с восторгом говорят, что в мире на развитие
нанотехнологий брошено уже пять миллиардов долларов, это вроде бы чудовищная
цифра, но, во-первых, это во всем мире, во-вторых, я-то помню, что состояние
каждого из наших олигархов в пять-десять раз больше. И нередко на
конструирование и выпуск фаллоимитаторов нового типа денег вбрасывается
вдесятеро.
Обидно, что Россия — единственная страна из продвинутых, в
которой буквально только-только приняли программу развития нанотехнологий. Хотя
прогресс, судя по кривым графиков, стремительно идет вверх, но только
футбольные болельщики считают, что мы скоро всех догоним и перегоним. А мы
знаем, что стартовали с нуля. Те немногие исследования, что ведутся, это на уровне
отдельных академических институтов, не так уж давно заработавших под крылом
«Роснано».
В зале Василий Петрович, вернувшись после ежегодного
обследования, принимал поздравления с идеальным здоровьем — все своими руками,
своими руками! — и рассказывал, что в суперсовременный и напичканный
аппаратурой с верхних этажей и до подвалов Центр считают за счастье попасть
даже президенты, так как это уникальный, единственный в своем роде Центр по
здоровью для здоровых людей.
Роман слушал, кивал, наконец сказал мечтательно:
— Я видел это здание… Шесть этажей! Но как только
удастся сделать прорыв в нанотехнологии, этот Центр каждый человек будет носить
на себе.
— Спина не сломится? — спросил Гулько иронически и
поиграл мускулатурой.
— И не заметите, — заверил Василий Петрович.
— Я такой Шварценеггер?
— Нет, не Шварценеггер, — объяснил Василий
Петрович серьезно и педантично, не замечая, что Гулько чересчур
драматичен. — Вы просто не заметите, что носите. Датчики могут быть
вмонтированы в одежду, а если учесть, что, даже собрав их все вместе, все это
будет мельче макового зерна…
Гулько поинтересовался со скептицизмом:
— Но это только диагностика, а лечиться все-таки
тащиться в тот Центр?
— Зачем? — удивился Василий Петрович. — Пока
я ждал очередной процедуры, от скуки посмотрел их проекты… Эти крохотные
датчики дадут сигнал тем штукам, что уже будут в вас! В вашем теле. Те все и
поправят. А если нужно будет ввести какой-нибудь микроэлемент, которого нет,
что ж… сообщат. Только не вам, конечно. Будете вот так идти по улице, хлебалом
щелкать по сторонам, а вам в задницу ка-а-а-ак засадят вот таким шприцом! И не
увидите, хто. Потому что засадят изнутри.
Глава 14
Небо в сизых облаках, в город пришел вечер, и хотя еще день,
но автомобили включили ближний свет, ярче смотрятся рекламы, а сзади у машин
сверкают огромные рубиновые огни.
Тимур догнал, когда я спускался по ступенькам, он на ходу
задирал голову, там через дорогу на глухой стене десятиэтажного дома всеми
красками вспыхивает огромный экран, быстро и суматошно мелькают кадры с лицами
узнаваемых актеров.
— Классный фильм, — сказал он и добавил
поспешно: — Судя по названию. Может, сходим? Поддержим отечественного
производителя?
Я поморщился:
— Отечественный? Ни за что!
— Какой ты непатриот, — укорил он.
— Не смотрю отечественные, — сказал я
раздраженно. — Какой ни попадется в жвачнике, обязательно сидят два пьяных
придурка за столом, между ними бутылка водки, а придурки базарят. Либо о
культуре и духовности, если придурки с высшим образованием, либо о бабах, если
без оного. Но обязательно пьют. Я не видел ни одного отечественного фильма,
чтоб эти свиньи не нажирались. Не-е-ет, ни за какие пряники!.. Я надеялся, что
отечественный кинематограф уже издох.
Он ухмыльнулся:
— Любители выпить и попи… поговорить за культуру как
раз и смотрят.
Я покачал головой:
— Не пью и даже не курю!.. Кстати, из нашей компашки
тоже, насколько помню, никто не пьет? Даже не курим, только сейчас заметил. Так
на хрен нам пьяные ублюдки? А они все ублюдки, если пьяные!
Тимур покачал головой, в глазах было осуждение пополам с
восхищением.
— Максималист… Не повзрослел.
— У нас впереди долгая жизнь, — напомнил я. —
Если дотянем до сингулярности, то повзрослеть время будет.
Машина издали мигнула приветливо фарами, узнала, умница, а
когда я подошел, распахнула дверь. Я быстро вырулил на шоссе, дорога не так и
свободна, но час пик давно миновал, мы на работе засиделись допоздна, и теперь
я гнал с ветерком, привычно превышая скорость на девять километров. Вообще-то
штрафы не присылают и тем, у кого больше и на десять, но большой разницы нет. А
остановить все-таки могут, и тогда потеряешь времени на объяснения больше, чем
выиграл бы на пустяковом превышении.
Другое дело — вон герой пронесся, превышение на тридцать
километров, его не просто засекли видеокамеры, но и остановят на следующем
посту… Понятно, пермский регион, они с видеонаблюдением еще не столкнулись…
Раздался звонок, я сказал громко:
— Алло?
Из правого динамика донесся усталый голос:
— Ну так как с телевизором?
— Через полчаса буду дома, — сказал я
бодро. — Вы где?
— Уже возле вашего дома…
— Лечу…
Рискнув в одном месте проскочить проходными дворами, я
выгадал почти десять минут, а когда подъехал к своему подъезду, там на тротуаре
уже громоздились картонные ящики. Трое угрюмых техников с недоброжелательством
рассматривали каждую припарковывавшуюся машину.
