Перед тем, как расстаться с друзьями, Петька уточнил детали.
– Думаю, всем нам одновременно торчать возле сторожки нет смысла, – принял решение он. – Будем дежурить по двое. Первыми – Димка и Маша. Потом – я с Игорем. Настя пускай уже утром приходит. За ней больше всего предки следят. А в семь часов она просто встанет и…
– Скажу, что решила перед завтраком бегать! – осенило Настю. – Мама только обрадуется. Она давно меня хочет приобщить к какому-нибудь спорту.
– Вот и отлично, – остался очень доволен ее решением Петька. – Если мы раньше зацапаем похитителя, пойдешь обратно домой. А если еще нет, посидишь до завтрака в засаде. А потом кто-нибудь из нас тебя сменит.
– После завтрака нам в Задоры нужно идти, – напомнил Дима.
– Естественно, – подтвердил Командор. – Все равно дольше возле курятника бесполезно дежурить. Филимоновна говорит, что кур каждый раз находила рано утром…
В три часа ночи Дима и Маша подошли к шлагбауму. Было еще темно. За оградой приусадебного участка чернел домик Степаныча.
– Что это? – прислушался Дима к тихому хрюканью. – Неужели Степаныч еще и свиней завел?
Маша с сомнением покачала головой. Для свиней звук был слишком тихим. Девочка подошла поближе к изгороди.
– Теперь ясно, – выразительно покосилась она на открытое окно.
У Димы вырвался сдавленный смех. Ему тоже все стало ясно.
– Ну и храпят, – пробормотал он.
– Ты лучше о бедных курах подумай, – отвела его в сторону от окна Маша.
– Перестань, – простонал Димка, которому и без Машиных шуточек лишь с очень большим трудом удалось не расхохотаться. – Пошли к курятнику.
– На фига тебе его курятник? – не поняла сестра.
– А жулик, по-твоему, куда явится? – покрутил Димка пальцем возле виска.
– Он что, курятник будет взламывать? – спросила Маша.
– Я-то откуда знаю, – сказал Димка. – Но если они в курятнике, то, по идее, их нужно сперва оттуда достать.
– Очень логичная мысль, – не удержалась от колкости Маша.
Димка, не отвечая, пошел вдоль ограды крохотного, по меркам Красных Гор, и вполне большого, с точки зрения жителя садово-огородного товарищества, участка Степаныча. На задах участка стоял сарайчик. Из него доносилось сонное бормотание кур.
– Вот тут и устроимся, – опустилась на траву Маша.
– Спятила? – прошептал Дима.
– Вечно ты недоволен, – удивленно посмотрела на него сестра.
– Соображать надо, – отозвался Дима. – Нас с тобой отсюда за версту видно. Какой уважающий себя жулик при свидетелях будет курицу воровать.
– А вдруг он себя не уважает? – насмешливо сощурилась Маша.
– Лезь в канаву, – приказал брат.
– Я-то полезу, – покорно скользнула в глубокую канаву сестра. – А вот ты, Димка, от комаров тут подохнешь.
– Сейчас сухо, – возразил Димка. – Комары такую погоду не любят.
Погода и впрямь стояла сухая. Однако стоило Диме оказаться в канаве, как над его ухом раздалось характерное жужжание.
– Черт! – начал отбиваться мальчик.
– Так ты всех жуликов распугаешь, – осуждающе прошептала Маша.
Димка затих и прислушался. Ему показалось, что кто-то ходит. Он кинул на Машу выразительный взгляд.
– Нет, – поняв, на что он намекает, отвечала сестра. – Это снова куры.
– И что им не спится? – проворчал Дима. – Возятся, возятся…
– Такие уж, видно, птицы, – пожала плечами девочка.
– Только с толку сбивают, – продолжал возмущаться брат.
– Умолкни, – оборвала его Маша. – Не слышно ведь ничего.
Димка затих. Устроившись поудобнее в канаве, он стал терпеливо ждать злоумышленника. Несколько раз близнецам казалось, что кто-то подкрадывается. Затем они убеждались, что вокруг ни души. Впрочем, они уже знали по опыту прошлых слежек, что ночью неизвестно откуда возникает масса таинственных звуков. Сбивали с толку и куры. Они то и дело принимались на разные лады бормотать и шуршать.
Небо постепенно светлело. Димка подложил под голову куртку. Теперь ему стало еще удобнее. От нечего делать, он принялся перебирать в уме события минувшего дня. Белобрысый… Хозяин игорного заведения… Коврова-Водкина… Теплая вода Москва-реки… Воспоминание о воде настроило его на лирический лад. «Купался я в реке один», – возникла в голове мальчика первая фраза будущего стихотворения. Димка уже несколько лет тайно писал стихи, но никогда и никому их не показывал. Обычно строфы у него складывались очень легко, однако сейчас дальше первого предложения дело не шло. Димка никак не мог подобрать подходящей рифмы к слову «один».
– Машка, – наконец прошептал он.
– Идет? – встрепенулась сестра.
– Нет, – покачал головой брат. – Ты не знаешь какой-нибудь рифмы к слову «один»?
– Знаю: «кретин», – без промедления отозвалась сестра.
– Сама дура, – обиделся Димка.
– Не нравится, думай сам, – равнодушно проговорила Маша. – И вообще мы сюда пришли не стихи сочинять.
«В реке купался я один, – вновь произнес про себя Димка. – Потом пришел еще кретин», – родилась следующая строка. Но Димка ее не оценил. «Это все Машка виновата со своими глупостями», – подумал он.
Чуть погодя Маша услышала странный звук. Кто-то, тихо сопя, подбирался к курятнику.
– Эй! – тронула она за рукав брата.
Тот на ее призыв не отреагировал. Зато до девочки, наконец, дошло, откуда раздавался звук. Это мирно сопел во сне ее собственный брат.
– А ну, поднимайся! – встряхнула его как следует Маша.
– Лови! – заорал Димка и, с треском ломая на ходу кусты, выскочил из канавы и понесся куда-то в сторону.
– Стой! – кинулась следом Маша.
По счастью, она успела его схватить за плечо. Димка потерял равновесие и рухнул в канаву, подмяв под себя сестру.
– Ты что? – закричал он.
– Спать надо меньше, – набросилась с кулаками на него Маша.
– Я не спал, я думал, – возмутился Димка.
– В таком случае, куда тебя понесло? – спросила сестра.
Димка, ничего ей не ответив, вновь устроился в канаве с максимально возможными удобствами.
– Скорее всего уже никто не придет, – сказал он.
– Придет или не придет, мы должны подождать Петьку с Игорем, – возразила сестра. – А потом, кто тебе сказал, что кур у Степаныча в темноте таскают?
– Никто, – согласился Дима и снова зевнул.
– Вот именно, – продолжала сестра. – Вдруг похититель как раз на рассвете и появляется. С одной стороны все видно, а с другой – еще все спят. Даже Степаныч. Димка не отвечал.
