Шакала едва не стошнило. Он терпеть не мог запаха больницы и не мог без отвращения смотреть на лица больных стариков. Но сейчас он снова, в который уже раз за последние пять минут, преодолел себя и дружелюбно улыбнулся.
— Добрый день, Анна Львовна!
Толстая старуха, лежащая в постели, повернула седую голову и уставилась на него холодным взглядом. Затем разомкнула слипшиеся губы и пророкотала:
— Ты не Егор Кремнёв.
— Я…
— Марфа! — рявкнула вдруг старуха.
По коридору зашлепали тапочки, дверь распахнулась.
— Что, Анна Львовна? — взволнованно спросила домработница.
— Ты кого ко мне привела?
— Как это — «кого»? Это ваш бывший воспитанник. Вы разве не узнаете?
— В первый раз его вижу.
Домработница перевела взгляд на Шакала, глазки ее блеснули недобрым блеском, а нижняя челюсть слегка выдвинулась, придав лицу сходство с бульдожьей мордой.
— Звони в милицию! — велела Анна Львовна.
Марфа повернулась, чтобы выйти, но Шакал быстро преградил ей дорогу и захлопнул дверь. Домработница остановилась и с ужасом уставилась на Шакала.
— Чего это ты задумал? — испуганно пробормотала она. — А ну — уйди с дороги! Хуже будет, если не уйдешь!
Гнев захлестнул Шакала. Он снова испытал непреодолимое желание размозжить проклятой старухе голову. Но нужно было держаться.
— Позвольте мне все объяснить, — мягко попросил он. — Если мои объяснения вас не устроят, вы позвоните в милицию. Но я уверен, что это не понадобится:
Домработница повернулась к Анне Львовне и вопросительно на нее посмотрела. Та лежала в постели и хмуро смотрела на Шакала.
— Так что будем делать, Анна Львовна? — спросила домработница.
— Пусть… — хрипло выдохнула Анна Львовна. — Пусть объяснит.
Шакал облегченно вздохнул. Встреча с милицией не входила в его планы. Он пришел сюда за информацией, а не за неприятностями.
— Ну! — требовательно проговорила домработница. — Чего молчишь-то? Сказано тебе — объясняй!
— Дело в том, — медленно начал Шакал, — что я действительно не Егор Кремнёв. А назвался я так для того, чтобы Анна Львовна впустила меня.
— Ишь ты, — усмехнулась домработница. — Обманул, стало быть. И ведь не покраснел даже, когда врал.
Шакал улыбнулся:
— Покраснел. Но в подъезде было темно, и вы не заметили. Итак, я не Егор Кремнёв. Но я его близкий друг. Зовут меня Андрей Борисович Звягин.
— Паспорт есть? — просипела со своей постели Анна Львовна.
— Есть, но он в машине.
— Чего ж не взял?
— Честно говоря, я рассчитывал на более ласковую встречу, — ответил Шакал. — Егор мне много о вас рассказывал. Он говорил, что вы очень душевная женщина. Вот я и…
— Я помню Егора, — перебила его старуха. — Хулиган был редкостный. Сколько пакостей мне наделал — всех и не перечислишь.
— Да, я знаю, — поспешно кивнул Шакал. — Он говорил, что вы немного не ладили. Но в детстве вы были для него самым близким человеком. Так он мне сказал.
— Конечно, близким! — Старуха усмехнулась безобразной беззубой усмешкой. — Только что задницу ему не подтирала. Ему и другим. Двадцать лет на этих мерзавцев убила. Замуж не вышла, своих детей не завела. А все из-за этих паршивцев.
Шакал нахмурился. Разговор приобретал нежелательную направленность. Нужно было срочно исправлять ситуацию.
— Вы выдающаяся женщина, — торжественно и серьезно проговорил он. — И, честно говоря, меня ужасают условия, в которых вам приходится жить.
Анна Львовна стрельнула глазами на домработницу. Взгляд у нее стал недоуменно-тревожным.
— Это ты про какие условия говоришь, что-то не понимаю?
— Ну как же, — голосом, в котором зазвучало праведное негодование, проговорил Шакал. — Сразу видно, что государство вам не помогает. Лекарства-то, небось, дорогие?
— Ужас какие дорогие! — подтвердила домработница.
— Вот и я о том же, — кивнул Шакал. — Государство ведет себя по отношению к вам просто по-свински. Ситуацию нужно немедленно исправлять.
Анна Львовна сглотнула слюну.
— Как же ее исправишь, сынок? — проговорила она, смягчив голос. — Не на митинг же мне идти?
Шакал улыбнулся.
— На митинг, конечно, идти не нужно. Да и вообще, не стоит рассчитывать на государство.
Анна Львовна и домработница переглянулись.
— Так на кого же нам рассчитывать, отец родной? — недоуменно спросила домработница.
— На частных инвесторов, — веско ответил Шакал. — Собственно, я по этому вопросу и пришел. Разрешите, я присяду?
— Конечно-конечно! — забормотала Анна Львовна. — Марфа, ты какого черта стоишь? Дай гостю стул!
Домработница подскочила к стулу, смела с него вещи и поставила перед Шакалом.
— Присаживайтесь!
— Благодарю вас.
Шакал сел на стул и закинул ногу на ногу. Теперь он чувствовал себя полным хозяином положения.
— Дело в том, что Егор Кремнёв, ваш бывший воспитанник, лет пятнадцать назад занялся бизнесом.
— Бизнесом? — ахнула Анна Львовна. — Подумать только. А я думала, что он бандит.
— Одно другому не мешает, — тихонько заметила Марфа.
Анна Львовна метнула в ее сторону гневный взгляд, и та поспешно замолчала.
— Егору пришлось пройти через многое, — спокойно продолжил Шакал. — Сами помните, в какой стране мы с вами жили еще лет десять назад. Но Егор выдержал и не сломался. Сегодня он возглавляет компанию по изготовлению спецтехники. И, как вы, вероятно, уже догадались: Егор — далеко не бедный человек.
По мере рассказа глаза у Анны Львовны разгорались все ярче и ярче.
— Так, значит, он богач? — с алчным придыханием спросила она.
Шакал улыбнулся:
— Ну, богач или не богач — это ведь понятие относительное. Если не возражаете, я перейду сразу к делу. Месяц назад с Егором Кремнёвым случилась беда. У него обнаружили неизлечимою болезнь.
— Ох, матушки-заступиицы, — дрогнувшим голосом проговорила Марфа и перекрестилась.
А Анна Львовна, состроив страдальческую мину, пролепетала:
— Бедный мальчик. Что же с ним такое?
— Этого я вам сказать не могу — врачебная тайна. Но жить Егору, судя по всему, осталось немного. Перед смертью Егор основательно пересмотрел свою жизнь и… Ну, в общем, он стал верующим человеком и не хочет предстать перед Господом с грузом старых грехов.
— Что ж, это дело, — одобрила Анна Львовна. — А я-то чем могу помочь?
