Он шел открыто, не таясь, но при этом походка его была столь естественна, а движения столь свободны и уверенны, что, свернув в коридорчик, ведущий к служебным помещениям, он ни у кого не вызвал подозрения.
Возле железной двери он остановился и, протянув руку, нажал на кнопку звонка.
В динамике домофона раздался шорох, а вслед за тем недовольный голос Партака проговорил:
— Кто там еще?
— Партак, это я. Болтун.
— Входи.
Замок тихо пискнул, и дверь приоткрылась.
Когда Болтун вошел в офис, больше похожий на гостиную, Партак сидел на диване, прижав к животу подушку, и листал свежий номер «Хастлера». Во рту у него дымилась «беломорина», набитая «травкой».
Второй бандит, Штырь, сидел в глубоком кресле, закинув ноги на журнальный столик, и тоже потягивал «косячок». Взгляд у него был мутный.
Завидев Болтуна, татуированный бандит оживился.
— Ну что, принес деньги? — Он протянул Болтуну «косяк» и осведомился: — Дернешь?
— Нет, спасибо, — ответил Болтун и сел в кресло.
Татуированный глянул на него насмешливым взглядом.
— А чего это ты на себя напялил? Когда ты уходил отсюда полчаса назад, на тебе не было кепки. И этих дурацких очков тоже не было.
— Я их в гардеробе оставлял, — ответил Болтун, добродушно улыбнувшись. — Короче, Партак, я пришел сказать тебе, что никакого дела не будет.
— Чего? Какого дела?
— Того, о котором мы сегодня говорили.
Татуированный бандит сделал несколько коротких затяжек, подержал дым в легких и медленно, его выдохнул.
— Вот как, — неопределенно проговорил он. — Штырь, ты это слышал? Болтун нас увольняет.
Долговязый Штырь выпустил в потолок клуб дыма и философски изрек:
— Если мне платят за то, что я работаю, я работаю. Если мне платят за то, что я не работаю, я не работаю. Главное, чтобы платили.
— Как раз это я и хотел обсудить, — сказал Болтун. — Я не дам вам денег. Это первое. И я хочу, чтобы вы держали язык за зубами. Это второе.
Татуированный вынул изо рта «косяк» и слегка прищурился.
— Ты решил «зажать» наши деньги, я правильно понял?
Болтун мотнул головой:
— Не совсем. Эти деньги стали бы вашими, если бы договор остался в силе. Но договора больше нет. Нет договора — нет и денег.
— И что я, по-твоему, должен теперь делать? — поинтересовался Партак.
— Есть только один вариант, — ответил Болтун, мило улыбнувшись. — Расстаться полюбовно и забыть обо всем, что здесь говорилось.
Татуированный бандит несколько секунд смотрел в лицо Болтуну, потом, не сводя с него пристального взгляда, повернул голову и спросил:
— Штырь, тебе нравится этот вариант?
— Нет, — ответил Штырь.
— И мне тоже. Болтун, ты слышал? Нам со Штырем не нравится твой вариант. Ты предложил нам работу — мы согласились. А теперь ты приходишь и говоришь, что не будешь платить. Братан, так дела не делаются.
Болтун нахмурился. С его обычно простодушного лица исчезло выражение простоты и безмятежности.
— Мне кажется, ты не понимаешь, с кем имеешь дело, Партак, — сказал Болтун. — Я не рыночная шпана, которая откупается от тебя ватрушками. И я не какой-нибудь коммерс, которого ты можешь выставить на бабки, а потом оприходовать его хату с женой в придачу. Я человек серьезный и в детские игры не играю.
Татуированный хмыкнул.
— Красиво поешь, — заметил он. — Только я ни черта не понял. Штырь, ты что-нибудь понял?
Штырь затянулся «косяком», подумал и ответил:
— Если не ошибаюсь, этот парень решил нас кинуть.
— Значит, я не ослышался, — кивнул татуированный. — Он вновь повернулся к Болтуну. — Короче, так, Болтун. Не знаю, что там у тебя за канитель. Твои проблемы — это твои проблемы. Но ты нарушил договор. А тот, кто нарушил договор, должен заплатить неустойку. Плюс — компенсацию за моральную травму. И тут уже двадцатью кусками не отделаешься. Я понятно изложил?
— Вполне, — сказал Болтун, протянул руку, ткнул в подушку, прижатую к животу Партака, ствол пистолета и нажал на спуск.
Выстрел прозвучал приглушенно. Лицо бандита оцепенело, а из приоткрытого рта на подбородок стекла струйка крови.
Штырь, который до сих пор казался вялым и отстраненным, среагировал мгновенно — он пулей перелетел через спинку кресла, выхватил откуда-то пистолет с глушителем и осыпал Болтуна целым градом пуль.
Болтун припал к полу, опрокинул дубовый столик и укрылся за ним.
— Штырь! — крикнул он, дождавшись паузы. — Я тебя не трону! Дай мне уйти!
— Иди! — крикнул в ответ долговязый бандит и снова открыл пальбу.
Болтун перекатился по полу и спрятался за холодильник.
— Эй, сучонок, ты живой? — крикнул Штырь со смехом.
Болтун не ответил. Он усиленно соображал, что делать дальше. На шум могли прибежать охранники, а Болтун не хотел усложнять и без того непростое дело.
— Штырь, я просто хочу уйти! — крикнул он. — Давай решим дело миром и разойдемся!
— Сука рваная! — рявкнул Штырь. — Ты отсюда не уйдешь — тебя отсюда вынесут! Вперед ногами!
Болтун досадливо поморщился. Это ж надо было так просчитаться! А с виду парень казался совершенно безобидным. Обычный обкуренный урка.
Однако, наряду с досадой, Болтун чувствовал приятное возбуждение, которое охватывало его всегда, когда он подвергал риску свою или чужую жизнь.
— Хорошо! — крикнул он. — Твоя взяла. Я тебе заплачу. Просто заплачу и уйду!
— Уйдешь? Ты завалил Партака, волчара! И ты хочешь просто уйти?
— Ты прав. — Болтун переложил пистолет в левую руку, а правой достал из кармана нож. — За Партака я должен заплатить. Сколько ты хочешь за его шкуру? Десять штук?
— Сука ты рваная!
— Двадцать?
— Я корешами не торгую!
— Ладно. Накину еще десять штук. Итого тридцать! По рукам?
Болтун беззвучной тенью скользнул к стене, пригнулся и быстро прошел вдоль дивана, используя его спинку как прикрытие.
— Тридцать штук? За Партака? Ах ты, сука рваная, он же мне как брат был! Мы с ним три года на одних нарах чалились и пайку из одной миски жрали!.. Сорок! Сорок, и я забуду, что ты был здесь!
Ответа не последовало.
— Эй! — окликнул Болтуна Штырь. — Эй ты, оглох, что ли? Шевели мозгами быстрее!
Однако он и на этот раз не получил ответа.
— Точно оглох, — пробурчал Штырь и, секунду поколебавшись, быстро выглянул из-за дивана.
