Шеринг закатил глаза и удрученно вздохнул.
— Я знал, что вы не Эйнштейн, — проговорил он, — но не знал, что настолько.
— Ты давай полегче.
— Тогда шевелите мозгами быстрее! Они не могут нас убить. А если вы успели передать эту информацию кому-то еще? Представляете, нас убили, а бумаги выплыли. Ах, если бы вы только знали, что там и кто там в этих листочках!
— М-м?
— Вот вам и «м-м». Полетят головы, да каких людей!
Кремнёв задумался. Шеринг, внимательно разглядывая его лицо, сделал еще один психологический ход.
— Они хотят убедиться, что документы все еще у меня, понимаете? Вот из-за чего здесь эта Надежда. Или, как вы метко ее обозвали, «подстава»! Как только она узнает, где я прячу бумаги, меня тут же прикончат. А вас, возможно, даже раньше.
— Ну и где эти «бумаги»? — осведомился Егор.
Шеринг усмехнулся.
— А вот об этом я вам не скажу.
— Почему?
— Пока бумаги у меня, вы будете беречь меня как зеницу ока. Пылинки с меня сдувать будете. Разве не так?
Кремнёв достал из бардачка машины моток скотча.
— Н-да, дядя… — проговорил он. — Тебя бы в наш отдел спецопераций — аналитиком. Их все равно никто не слушает. Дай сюда ноги. Давай, протягивай!
Шеринг откинулся на спину и протянул Егору ноги. Тот принялся стягивать их скотчем.
— Какой же вы тупой! — негодовал Шеринг. — Вы кто по знаку?
— Слон.
— Оно и видно. Такой же сильный и такой же недалекий. Вам только пни хоботом корчевать!
Обвязав ноги олигарха скотчем, Егор открыл дверцу и выбрался из машины.
— Куда вы? — быстро спросил Шеринг.
— Не твое дело.
— Не вздумайте ей рассказывать о нашем разговоре! Я вам точно говорю: она здесь для того, чтобы узнать про бумаги! Скоро вы в этом убедитесь. Она сама вас спросит. А вы сделайте вид, как будто что-то знаете, но скажите ей позже. Это продлит нам жизнь еще дня на три.
Кремнёв хмыкнул.
— А почему не на неделю или две?
— Потому что Белоснежка быстро поймет — мы дурим ей голову, — с необычной серьезностью произнес Шеринг. — Тогда нас схватят и будут пытать.
Кремнёв усмехнулся.
— Вот и отлично. Ты расколешься, и я наконец узнаю, где они спрятаны, эти твои треклятые бумаги.
Шеринг нервно дернул щекой.
— Возможно. Но что вы будете делать с этим знанием на том свете?
— А это уже не твоя забота.
Кремнёв захлопнул дверцу машины, повернулся и зашагал к аптеке.
26
Харлей пересчитал деньги и спрятал их в карман. Мелочь он в остервенении швырнул на пол.
Лысый налетчик грубо схватил путану за волосы и насильно усадил ее на пол.
— Чего ждешь. Давай, работай.
Путана протянула дрожащую руку и расстегнула бандиту ширинку. Грабитель в «харлеевской» куртке уткнул ствол ружья в живот провизору.
— Где у тебя «колеса», толстяк?
Аптекарь дернул усатой губой и проговорил голосом, полным презрения:
— Я вас не понимаю.
— Правда? Сейчас объясню.
Налетчик чуть отодвинул ружье и вдруг резко ударил провизора прикладом под дых. Усач вытаращил глаза и, хватая ртом воздух, медленно осел на пол.
— Где наркота? — повторил свой вопрос Харлей.
Провизор поморщился от боли и хрипло проговорил:
— Там… В сейфе.
Налетчик протянул левую руку:
— Ключ!
Усач, морщась и постанывая, достал из кармана халата ключ и протянул его Харлею.
Надежда стояла у стены, не шелохнувшись, и смотрела, как Харлей выгребает из сейфа баночки с транквилизаторами и упаковки с ампулами на опиумной основе.
Налетчик в бандане судорожно сглотнул слюну и вдруг уставился на Орлову. В глазах его загорелся похотливый огонек.
— Эй, Дэн, — окликнул он лысого бородача. — Оставь эту шалаву. Здесь есть кое-кто получше!
Лысый обернулся и окинул Надежду любопытным взглядом.
— Я не буду драть эту телку, Гумо, — сказал он налетчику в бандане.
Бандит приподнял брови.
— Чего? Не нравится, что ли?
Лысый усмехнулся:
— Без обид, чувак. У меня скорее встанет на свинью, чем на такую куклу.
Налетчик в бандане захохотал.
— Ну ты даешь! Может, Рохелито захочет? Эй, Рохелито, засадишь этой кукле?
— На раз-два! — ответил Харлей и перепрыгнул через прилавок в зал. — Подержи ствол!
Он швырнул налетчику в бандане ружье и двинулся к Надежде, расстегивая по пути ширинку и похабно ухмыляясь. Налетчик в бандане тем временем взял на мушку провизора.
Харлей остановился в двух шагах от Надежды. Налетчик в бандане его поторопил:
— Рохелито, давай в темпе!
Харлей смотрел на Орлову голодным слюнявым взглядом, в котором похоть слилась с картинным благоговением. Потом, не сводя взгляда с ее лица, медленно опустился на корточки.
Продолжая ухмыляться, он расстегнул Надежде ширинку и спустил с нее брюки, обнажив дорогие кружевные трусики и стройные загорелые бедра.
— Ва-ау! — воскликнул налетчик в бандане. — Шлюха — высший класс!
Он сжал крепче ружье и облизнул пересохшие от возбуждения губы.
И вдруг Надежда улыбнулась. Она положила ладони на буйную шевелюру Рохелито и резко прижала его голову к своему паху.
— Нравится? — поинтересовалась она.
— Ва-у! Ва-у! — восторженно воскликнули налетчики, вытаращив глаза на Орлову. — Давай, девочка! Покажи ему!
Провизор, нахмурившись, отвернулся. Проститутка отпряла от ширинки лысого бородача и с изумлением взглянула на Надежду. Ее подельница тихо и презрительно заметила:
— Вот уж правду говорят: настоящие шлюхи — это дамочки с внешностью королев.
Рохелито посмотрел на Надежду снизу вверх и восторженно прошептал:
— Ах, ты, сучка…
Надежда закрыла глаза — то ли в блаженстве, то ли в отчаяньи. На губах ее появилась улыбка. Рохелито взялся за резинку трусиков и стал медленно стягивать их вниз. Вдруг Надежда открыла глаза и резко крутанула кудрявую голову Харлея на сто восемьдесят градусов. В тишине аптеки хруст позвонков прозвучал ужасающе громко.
В следующее мгновение дверь аптеки с грохотом открылась, и в зал вошел Кремнёв. Надежда упала на пол, выхватила нож из-за пояса мертвого Рохелито и коротким движением метнула его в горло лысому бородачу. Налетчик, хрипя, попятился назад и, ткнувшись спиной в стену, сполз на пол.
