Кремова нахмурилась и отрицательно покачала головой.
Виталий Егорович откинулся на спинку кресла и засмеялся.
— Ты великолепна, ягодка! Нет, правда! Я всегда говорил, что ты — необыкновенная женщина!
— Девочка, — поправила Вероника Альбертовна. — Тогда ты называл меня девочкой.
— Тогда да, — согласился Виталий Егорович. — Но сейчас… Ох, Ника, все-таки ты чудо! — Он взглянул на сигарету. — Что-то сигаретки у тебя слабоваты.
— А ты фильтр оторви, — посоветовала Кремова.
Виталий Егорович улыбнулся:
— А ты язва, ягодка. Ну, ладно. Так что ты от меня хотела?
Кремова помолчала.
— Расскажи мне о нем, — тихо попросила она после паузы.
— О ком?
— О нашем сыне.
— Ну… — Виталий Егорович пожал плечами. — Он хороший, крепкий парень. Работает в Службе внешней разведки.
— И он до сих пор тебя не раскусил?
— Боюсь, что это невозможно, ягодка. Посмотри па меня. Посмотри-посмотри, не отводи глаза. Ну? На кого я похож?
— На бомжа, — спокойно ответила Вероника Альбертовна.
— Вот именно, — улыбнувшись, кивнул Виталий Егорович. — А работаю я грузчиком. В маленьком продуктовом магазинчике. Аккурат в том доме, где живет мой… извини, наш с тобой сын.
Вероника Альбертовна смотрела на него изумленно.
— И сколько лет ты там работаешь?
— Четыре года, — ответил Виталий Егорович и стряхнул с сигареты пепел. — У меня ведь ничего не осталось, кроме него. Ни одной привязки. Не будь его, мне и жить было бы незачем.
Кремова покачала головой:
— С ума сойти. И он до сих пор тебя не «расшифровал»?
— Конечно, нет. Когда-то я был лучшим актером в нашей театральной студии. «Быть или не быть — вот в чем вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы?..» Ну и так далее. Даже ты признавала, что я лучший актер в Советском Союзе!
— Это было давно.
— Верно, — кивнул Виталий Егорович. — Я пропил все, что было за душой, но не талант. Да мне и играть не приходится. Я просто живу своей жизнью, вот и все.
— Поганая у тебя жизнь, Виталий.
— Уж какая есть.
Кремова затушила сигарету в пепельнице.
— Мне пора. Рада была увидеться.
Вероника Альбертовна порывисто поднялась со стула, швырнула на стол стодолларовую купюру, забросила сумочку на плечо и двинулась к выходу.
— Ника! — окликнул ее Виталий Егорович.
Она остановилась.
— А ты зачем приходила-то?
Кремова повернулась и тихо проговорила:
— Просто… Просто хотела на тебя посмотреть.
— И все?
Она кивнула.
— А мне кажется, что нет. — Виталий Егорович проницательно прищурился. — Выкладывай все, ягодка. Что случилось?
Несколько секунд Вероника Альбертовна стояла, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Наконец, она вернулась к столу.
Усевшись на стул, Вероника Альбертовна заказала себе крепкого кофе и закурила новую сигарету.
— Итак? — прищурил серые глаза Виталий Егорович.
— Похоже, наш сын объявил мне войну, — ответила Кремова.
Виталий Егорович озадаченно нахмурился:
— Как это?
— Просто. Он послал ко мне шантажиста. Головореза со связями в ФСБ.
Лицо Виталия Егоровича вытянулось от удивления.
— Чушь какая-то, — выговорил он, наконец. — Я знаю, что Егор — отличный парень. Он не мог сделать ничего подобного.
— Многие не могут. Но делают.
Виталий Егорович тряхнул головой:
— Нет-нет, это какая-то чушь!
— Это не чушь, — холодно сказала Кремова. Этот тип требует с меня деньги. В противном случае грозится основательно испортить мне жизнь.
— Значит, это какая-то ошибка, — выдохнул Виталий Егорович.
Кремова горестно усмехнулась:
— Ошибка?
— Ну не ошибка, а скорей… подлог. Да-да, подлог! Не смотри на меня так — я знаю, что говорю! Егор никогда не сделает ничего подобного. К тому же его сейчас нет в Москве.
— Точно?
— Конечно!
Вероника Альбертовна задумалась.
— Даже если его нет в Москве, это ни о чем не говорит, — сказала она. — Он действует через своего доверенного человека. И этот человек — настоящий дьявол.
— Охотно верю, — кивнул Виталий Егорович. — Но почему ты не допускаешь, что этот твой «дьявол» лишь прикрывается именем Егора? На мой взгляд, это очевидно.
— А на мой взгляд — нет. Ты и сам знаешь, что наш сын — сотрудник спецслужбы. И этот тип — тоже. Возможно, они действуют на пару.
— Ты его проверяла — этого типа?
Кремова кивнул:
— Да. Сразу, как только он вышел со мной на связь. А потом… Потом я наняла парней из ЧОПа, чтобы они разобрались с ним.
— И как?
— Плохо, Виталик. Очень плохо.
— Гм… — Виталий Егорович повертел в пальцах кофейную чашку. — Кажется, дело, и впрямь, скверное. Кто-то погиб?
Вероника Альбертовна кивнула:
— Да. Глава ЧОПа. Сегодня ночью он застрелился у себя в кабинете.
— Это случается, — заметил Виталий Егорович.
— Пистолет был с глушителем, — добавила Кремова.
Виталий Егорович нахмурился, несколько секунд молчал, «переваривая» информацию, затем вздохнул:
— Н-да… Похоже, этот твой «дьявол» не церемонится. Действует жестоко, нагло и грубо. И, на мой взгляд, не особо заботится о правдоподобии.
— Он не оставил ни улик, ни отпечатков, — возразила Вероника Альбертовна. — И в офисе его никто не видел. Он знает, что милиция в подобных случаях всегда ограничивается версией о самоубийстве. И закрывает дело. Ему незачем было заботиться о нюансах.
Виталий Егорович помолчал, хмуря брови.
— Почему ты пришла с этим ко мне? — спросил он после паузы. — Я ведь ничем не смогу тебе помочь.
Кремова пожала плечами:
— Не знаю. Возможно, потому, что мне страшно.
— Тебе? — Виталий Егорович тихо покачал седовласой головой. — Никогда бы не подумал.
— И тем не менее это так.
Несколько секунд оба молчали, думая каждый о своем. Первым молчание нарушил Виталий Егорович.
— Ты правильно сделала, что разыскала меня, — сказал он. — Я должен был об этом знать.
