— Сперва вы, — потребовал Котов. — Кто вы и какого черта вам от меня нужно?
— У меня есть имя, но я предпочитаю оперативный псевдоним, — сказал незваный гость. — Зовите меня Шакал.
По спине Константина Олеговича пробежала холодная волна.
— Вы Шакал?
— Да. Не слишком благозвучный псевдоним, но за долгие годы работы я к нему привык.
Котов взял себя в руки.
— А как насчет второго вопроса? — сухо осведомился он. — Что вам от меня нужно?
— А вот об этом я с вами и хотел поговорить, — в тон ему ответил Шакал. — Видите ли, Константин Олегович… — Шакал чуть наклонился вперед. Его черный силуэт виднелся расплывчато на фоне темной обивки кресла. — Вы, некоторым образом, перебежали мне дорогу. А я этого очень не люблю.
— Не понимаю, о чем вы.
Шакал вновь откинулся на спинку кресла. Несколько секундой молчал, затем проговорил ледяным голосом:
— Константин Олегович, если вы будете продолжать в подобном духе, я расценю это как неуважение к себе. Вы ведь профессионал, и знаете, с кем имеете дело.
Котов сжал пальцы в кулаки. Ему вдруг до смерти захотелось броситься на этого мерзавца, повалить его на пол и выбить из него дух.
— Хорошо, — вздохнул Константин Олегович. — Будем играть с открытыми картами. Вы сказали, что я перешел вам дрогу? Но это не так. Это вы перешли дорогу моей доброй знакомой. А я лишь вступился за ее… — Котов чуть было не сказал «честь», но вовремя поправился: — За ее… безопасность.
— Это похвально, — кивнул Шакал. — Кто еще позаботится о женщинах, как не мы, мужчины. Но вы назначили в «дамы сердца» не ту даму. Кремова — человек холодный, жесткий и безжалостный. И на хрупкую женщину она никак не тянет.
— Вы ее плохо знаете, — возразил Константин Олегович.
— В каком смысле?
— В том смысле, что она не просто холодный и безжалостный человек. Если вы загоните ее в угол, она вырвет вам сердце и съест его. А потом спокойно выкурит сигарету и ляжет спать. И уверяю вас, ее сон будет глубоким и спокойным, как у младенца.
Шакал усмехнулся:
— Вижу, вы действительно хорошо ее знаете.
— Достаточно хорошо, чтобы попробовать отговорить вас от того, что вы задумали, — сказал Константин Олегович спокойно. — Поверьте мне, от этой схватки никто не выиграет. А проиграют многие.
— В том числе и вы?
— В том числе и я, — кивнул Константин Олегович. — Она неплохо платит мне за работу, и я не хочу лишаться курицы, которая несет золотые яйца.
Шакал помолчал, обдумывая ответ Котова, затем кивнул и проговорил:
— Вы правы. За такую «курицу» стоит повоевать. Но ваши «регулярные части» не слишком-то боеспособны.
— Не делайте скоропалительных выводов, — возразил Константин Олегович. — Вы встретились с тремя моими оперативниками. Но это были далеко не лучшие мои бойцы.
— Вот как? Почему же вы не послали лучших?
— Потому что тогда я еще не знал, с кем имею дело, — ответил Константин Олегович.
— Это говорит о вашем непрофессионализме, — заметил Шакал.
— Это ни о чем не говорит, — возразил Константин Олегович. — Противника узнаешь лишь тогда, когда встречаешься с ним лицом к лицу.
— Звучит неплохо, — усмехнулся Шакал. — Впрочем, я не собираюсь с вами дискутировать. Я пришел сюда, чтобы подписать… ну, скажем так, — пакт о ненападении. Вы больше не трогаете меня, я — вас. По-моему, это будет справедливо.
— А по-моему, нет, — в том же тоне возразил Константин Олегович. — Оставьте Кремову в покое. Она под моей защитой. Выберете себе другую жертву.
Шакал снова выдержал паузу, — видимо, раздумывал, — потом спросил негромким, сипловатым голосом:
— Это ваше последнее слово?
— Последнее, — твердо ответил Котов.
— Жаль. Я думал, вы умнее.
Шакал стал подниматься из-за стола.
«Вот, сейчас!» — сказал себе Котов. Он стремительно вскочил со стула, намереваясь прыгнуть на Шакала и сбить его с ног. Раздался резкий хлопок, и Константин Олегович повалился обратно на стул, запрокинул голову и захрипел.
Шакал неторопливо обошел стол, остановился возле Котова и вгляделся в его сведенное судорогой лицо.
— Жаль, что вы не успели написать предсмертной записки, — сказал он, обдав лицо Константина Олеговича запахом дорогого одеколона и гнилых зубов. — Придется наскоро набить ее на компьютере.
— Ты… Ты… — силился сказать Котов.
Он еще несколько секунд с ужасом вглядывался в лицо Шакала, потом взгляд его оцепенел, а голова свесилась набок.
Шакал вставил пистолет Котову в правую руку и положил его палец на спусковой крючок. Затем отошел на шаг и оценивающе взглянул на свою работу.
— Покойся с миром, сын мой, — пробасил он, пародируя речитатив священника, и хотел перекрестить труп, но передумал и неторопливо зашагал к двери.
19
Солнце жарило уже не так сильно. Северо-восточный ветер принес прохладу, и идти стало намного легче.
Узкая горная тропа вилась между острых скал и россыпей раскаленных на солнце камней. По тропе медленно передвигались три человеческие фигурки.
Впереди шла Орлова. За ней ковылял. Шеринг, а замыкал шествие Егор Кремнёв.
Шеринг шел, прихрамывая и спотыкаясь. Ои дышал тяжело, хрипло хватая воздух ртом. Рубашка его потемнела от пота. По всему было видно, что пешая «прогулка» дается ему тяжело.
— Кажется, я натер ноги, — сообщил он Кремнёву. — Может, остановимся и передохнем?
— Шагай и помалкивай, — сухо проговорил Егор.
Шеринг прошел еще двадцать метров и остановился.
— Между прочим, я сегодня еще не обедал, — пожаловался обиженным голосом Шеринг. — А у меня язва.
— Не ной, — отозвался Кремнёв. — На вот тебе конфетку.
Он протянул олигарху конфету в ярком фантике.
Шеринг взял конфету, быстро ее развернул и собрался сунуть в рот, но остановился.
— Да это же жвачка!
— Правда? — Егор усмехнулся. — Ну, тогда пожуй. Может, полегчает.
Шеринг швырнул жевательную резинку на камни.
— А вот мусорить не надо, — грозно произнес Егор. — Еще раз так сделаешь — будешь вылизывать территорию в радиусе пятидесяти метров. Языком.
— Да пошел ты, — пробормотал себе под нос Шеринг и, обиженно засопев, вновь заковылял за Надеждой.
— Далеко еще? — спросил Егор.
Орлова покачала головой:
— Нет. Здесь поблизости небольшой аэродром.
