— Очень! Иди ко мне!
Кремнев отпрянул от двери и бесшумно проскользнул на кухню. Как-то так получилось, что до этой ночи ему даже и в голову не приходило, что Маша — не просто его старый друг, но прежде всего эффектная, обаятельная женщина.
Спустя примерно год Маша ушла от Александра, застукав его в душе с лучшей подругой. А уже на следующую ночь Маша оказалась в постели Егора. Все случилось как-то само собой. Весь вечер они просидели в ресторане, потом поехали к Егору домой, чтобы продолжить вечер за бутылкой коньяка. А когда бутылка подошла к концу, Маша оказалась в объятиях Егора.
Потом почти полгода они старались не вспоминать о той ночи, считая — и не без оснований, — что алкоголь сыграл с ними дурную шутку. Маша тогда заметила:
— Любовников может быть сколько угодно, а друзей — раз-два и обчелся, поэтому давай останемся просто друзьями.
Егор не возражал.
Но через два месяца, когда Маша рассталась с очередным кандидатом на место в ее сердце, они снова начали вечер в ресторане и снова закончили его в постели Егора.
На этот раз они больше не давали себе никаких зароков, посчитав это лицемерием и глупостью. Ведь чему быть — того не миновать.
С тех пор так и повелось: некоторые их особенно задушевные встречи, когда одному из них требовалась помощь или утешение, заканчивались сексом. Вопреки ожиданиям, дружбе это, в общем, нисколько не помешало.
У Маши появлялись увлечения. Пару раз с тех пор она едва не вышла замуж. Но каждая ее связь по непонятной причине заканчивалась катастрофой. Однажды за бокалом коньяка Маша мрачно изрекла:
— Я проклята. Точно проклята. Меня прокляла какая-то ведьма.
— Не говорит глупостей. Ведьм не существует.
— Да ну? А ты слышал про такую вещь, как «венец безбрачия»?
— Слышал. Но это полная чушь.
— Тогда почему мне так не везет с мужиками? Что со мной не так? Я ведь не уродина. И характер у меня ангельский. Так почему каждая моя связь заканчивается ничем?
— Зато у тебя есть я.
Маша улыбнулась и накрыла ладонью его руку.
— Ты прав. Такой друг, как ты, стоит тысячи мужиков, вместе взятых.
— Маш, я серьезно. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, я из шкуры вылезу, а тебе помогу.
— Надеюсь, что это так. А пока… Дай-ка я тебя покрепче поцелую!
* * *
Приехав на место встречи загодя, Егор сходил к старой, затянутой строительными лесами католической церкви, чтобы разведать обстановку. В церкви было тихо.
Минут двадцать Егор крутился вокруг, исследуя двери и окна, затем проник внутрь. Здесь он действовал еще осторожнее, опасаясь нарваться на охрану или засаду. Выбравшись наружу примерно через полчаса, он снова тщательно осмотрелся.
Ничто вокруг не говорило о том, что неизвестный враг выбрал это место для трагической сцены. А трагической она будет в любом случае — либо для Егора и Маши, либо для их врагов. Егор старался не думать о первом и надеялся на последнее.
Церквушка была небольшая, с выставленными окнами и сорванными жестяными стоками. Двенадцать широких ступеней вели к двум двойным деревянным дверям с веерообразными окнами над каждой.
Обследовав церковь, Егор не нашел ничего подозрительного и вернулся в машину.
— У нас в запасе еще пятнадцать минут, — сказал Шеринг. — «Макдоналдс» в двухстах метрах отсюда. Может, выпьем по глотку черного кофе?
Егор промолчал, пристально вглядываясь в окружающий церковь небольшой скверик.
— Вы собираетесь отдать меня убийцам, — снова заговорил Шеринг. — Возможно, это будет последняя чашка кофе в моей жизни. Даже у приговоренных к смерти спрашивают последнее желание. Кстати, вы тоже можете погибнуть через пятнадцать минут. Неужели у вас нет последнего желания?
— Есть одно.
— Какое?
— Чтобы ты заткнулся.
Шеринг вздохнул.
— На пороге смерти можно было бы вести себя чуточку человечнее, — сказал он.
— Хватит каркать.
— Я не каркаю. Я предостерегаю. Иногда вежливость спасает человеку жизнь.
— Еще секунда, и я сам тебя пристрелю.
— И обречете на смерть свою возлюбленную? — Шеринг покачал головой. — Не думаю.
К церкви подъехал черный джип.
— Вон они! — взволнованно проговорил Шеринг.
— Помолчи.
Из машины выбрались трое мужчин с армейскими рюкзаками на плечах. Оглянувшись по сторонам, они заспешили к церкви.
— Их трое, — снова заговорил Шеринг. — А вашей подруги с ними нет.
— Сам вижу, — угрюмо ответил Кремнев.
— Как вы намерены действовать?
— Посмотрим.
В кармане у Кремнева зазвонил телефон. Егор достал трубку и прижал к уху.
— Слушаю.
— Время подходит, — отозвался из трубки искаженный модулятором голос. — Надеюсь, вы уже в пути?
— Да. Мария с вами?
— Как и договаривались. В церковь войдете через главные двери. Войдете открыто. У порога покажете руки. Оружия в них быть не должно.
— Ясно. Но не пытайтесь меня обмануть. Если вы знаете мою фамилию, значит, вам кое-что известно и о моем послужном списке.
— Я знаю, с кем имею дело.
— Вот и хорошо. До встречи.
Егор сложил телефон и повернулся к Шерингу:
— Готов?
— Как можно быть готовым к этому? — упавшим голосом пробормотал Шеринг.
— Выходим.
Выбравшись из машины, Егор накинул на запястье Шеринга конец веревки и в три секунды завязал морской узел. Другой конец веревки он стянул на своем запястье. Шеринг следил за его манипуляциями спокойным, слегка скептичным взглядом.
— Если я им понадоблюсь, они заберут меня вместе с вашей рукой, — заметил он.
— Это мы еще посмотрим, — пробормотал Кремнев. — Давай, топай.
Они двинулись к церкви. До деревянных дверей дошли без приключений и в полном молчании. Остановившись перед дверью, Егор мысленно досчитал до пяти и потихоньку перекрестился. Затем взялся за медную ручку и потянул дверь на себя. В лицо им дохнуло прохладой и запахом свежеструганых досок.
Они вошли внутрь и, сделав несколько шагов, остановились.
Полумрак растекся по всему амвону, однако окна давали достаточно света, чтобы Егор смог разглядеть центральный проход, ведущий к перилам алтаря, часть самого алтаря и хоры.
В проходе неподвижно стояли три рослых парня в черных «спецназовских» масках. Маши с ними не было.
* * *
