Белый «сааб» ждал ее аккурат там, где сказал таинственный Хосе. Водитель в белой ветровке и синей бейсболке, молодой парень лет двадцати двух, смуглый, симпатичный и крепкий, завидев приближающуюся Марию, выскочил из машины и открыл ей дверцу.
— Вы очень любезны, — сказала Маша по-испански.
Она успела пролистать разговорник и, благодаря отличной памяти, сумела запомнить полтора десятка фраз.
Водитель улыбнулся и кивнул, но при этом не произнес ни слова.
«Здорово его вымуштровали, — подумала Мария. — Ни слова без особой нужды. А может, он немой?»
Когда сели в машину, Маша как бы невзначай поинтересовалась:
— Вы не говорите по-русски?
Водитель посмотрел на нее в зеркальце заднего обзора и улыбнулся. Поскольку ответа не последовало, Маша так и не поняла — немой у нее водитель или он просто предпочитает не вступать в диалог.
Тогда она задала вопрос по существу:
— Куда мы едем?
Водитель уже тронул машину с места, и на вопрос Марии просто неопределенно махнул рукой — дескать, туда.
Маша поняла, что поболтать по дороге не получится. Что ж, тогда она будет любоваться видами. Решив так, Мария стала смотреть в окно на проносящиеся мимо деревья и дома.
Так они ехали около двадцати минут. Домов за окном не осталось, теперь там были лишь деревья. Вдруг водитель притормозил и свернул с дороги к деревьям, на какую-то едва заметную тропу.
Мария этому нисколько не удивилась — ведь странности входили в специфику ее работы.
«Это все, конечно, интересно, — подумала она с легкой досадой. — Но не слишком ли много тайн?»
Она вдруг вспомнила свое последнее место работы. Уютный офис в центре Москвы, четкое расписание, никаких сюрпризов, все просчитано и известно на месяцы вперед.
Но не потому ли она оттуда ушла? Не слишком ли монотонной и скучной стала работа? Возможно. Но, с другой стороны, разве любимая работа может быть «скучной и монотонной»? Нет, дело вовсе не в этом. Тогда в чем?.. В опостылевших физиономиях коллег?.. Не слишком ли много мизантропии?
Мария себя осадила: «Нашла время об этом думать!» И решительно выбросила эти мысли из головы.
Еще минут пять ехали по тропе, затем машина остановилась.
— Мы приехали? — спросила Мария.
Водитель улыбнулся и кивнул. Затем он быстро выбрался из машины и подошел к задней дверце.
«Какой предупредительный, — не без удовольствия подумала Мария. — Вот бы у нас в России все водители были такими».
Симпатичный водитель открыл дверцу, и Мария подала ему руку. Водитель улыбнулся ей, взялся за протянутую руку и вдруг, когда Маша уже готова была выйти, сунул голову в салон и накрыл ее лицо платком.
Мария вскрикнула и хотела оттолкнуть его, но водитель схватил ее за руки и, крепко удерживая, уставился ей в лицо.
Мария почувствовала головокружение и страшный приступ сонливости.
«Я умираю!» — с ужасом успела подумать Мария и в следующую секунду потеряла сознание.
* * *
— Ну? Как ты себя чувствуешь?.. Эй, ты еще спишь или притворяешься?
Шеринг открыл глаза, но тут же зажмурил их qt яркого света. Затем снова открыл и удивленно огляделся.
— Где я?.. — Тут он увидел перед собой Кремнева и все вспомнил. Выражение его лица снова сделалось кислым.
— Вижу, ты меня узнал, — усмехнулся Егор.
Шеринг понял, что лежит в постели, под белым покрывалом, в одном лишь нижнем белье.
— Это вы меня… сюда? — спросил он.
Егор кивнул:
— Угу. Попробуй пошевелить ногой.
Шеринг попробовал и скривился от боли.
— Болит.
— Я знаю, — кивнул Кремнев. — Пока ты спал, я сделал тебе перевязку. Рана затягивается. Опухоль спала. Инфекции нет. Считай, что ты родился в рубашке.
— Я бы предпочел родиться в бронежилете, — вяло отшутился Шеринг.
— От этого ранения он бы тебя не спас, — заметил Егор. — Давай поднимайся с постели.
Шеринг зевнул и передернул плечами:
— Можно я еще посплю?
— Нет. Я приготовил завтрак. Нужно его съесть, пока не остыл.
Только сейчас ноздри Шеринга уловили запах жареного бекона. Желудок его тотчас же свело судорогой.
— Черт… Я и не думал, что так хочу есть, — сказал он и откинул покрывало.
Егор протянул ему руку, но Шеринг сделал вид, что не заметил этого, и поднялся сам.
— Ну, как? — спросил Кремнев.
— Нога-то? Могло бы быть и лучше.
Шеринг ступил на больную ногу, постоял на ней несколько секунд, а затем медленно заковылял в сторону туалетной комнаты.
Спустя двадцать минут он вошел на кухню — выбритый, умытый и заметно приободрившийся.
— Что это за место? — спросил он у Егора, усаживаясь за стол.
— «Перевал». Специально для таких заблудших душ, как мы, — ответил Кремнев, уплетая яичницу с беконом.
— Об этом месте вам рассказал тот человек?
— Смотря кого ты имеешь в виду, — резонно заметил Кремнев.
— Мужчину, с которым вы вчера встречались. Вашего связного, или кто он там такой.
— Кем бы он ни был, но его больше нет, — сказал Егор. — Ты давай налегай на мясо и яйца. Тебе необходим белок.
Впрочем, Шеринг и без понуканий Кремнева охотно взялся за вилку и нож.
— В жизни не ел ничего вкуснее! — похвалил он.
Несколько минут мужчины молча набивали пустые желудки. Лишь покончив с последним кусочком бекона, они позволили себе продолжить беседу.
— Каковы наши дальнейшие планы? — осведомился Шеринг, наливая себе апельсиновый сок.
— Те же, что и вчера. Спасти свои задницы и добраться до России.
— Со вчерашнего дня мы не сильно в этом продвинулись, — скептически заметил Шеринг.
— Ты ведь жив, — пожал плечами Егор.
— Вот это-то и странно, — уныло заметил Шеринг.
Он отхлебнул сока и почмокал губами:
— Неплохо. Не думаю, что нам удастся добраться до России. Но в любом случае помните о моем обещании.
— Насчет домика в Карелии? — усмехнулся Егор. — Да.
— Допивай свой сок.
Олигарх обхватил чашку обеими руками, но вдруг задрожал. Чашка отстучала о его зубы бойкую дробь.
— Что-то меня…
Шеринг выронил чашку из рук.
— А, черт! — выругался Егор.
Кремнев встал со стула и вышел из кухни. Вскоре он вернулся со шприцем в руке.
