И тут Шеринг вскочил со стула и заорал благим матом по-английски:
— Спасите! На помощь! Умоляю! Этот человек — русский бандит! Он похитил меня! Вызовите полицию!
В ресторанчике повисла мертвая тишина. Кто-то из посетителей уронил на тарелку вилку.
Кремнев подавил острое желание вмазать крикуну по физиономии и с улыбкой оглядел зал. Все посетители ресторана, как и следовало ожидать, уставились на их столик — кто в замешательстве, а кто в испуге.
«Ситуация — дрянь, — понял Егор. — Надо срочно разруливать, иначе…»
Бармен — рослый и явно не трусливый мужчина лет пятидесяти пяти, в футболке, тесно облегающей массивный мускулистый торс, — вышел из-за стойки с бейсбольной битой и глянул на Кремнева оценивающим взглядом.
«Вот только драки мне не хватало», — подумал с досадой Кремнев. Внешне он остался бесстрастен.
— Помогите! — снова крикнул Шеринг и бросился было к бармену, но Егор удержал его за рукав.
Засмеявшись, Кремнев обвел рукою стол, уставленный рюмками, и подмигнул бармену — дескать, извини, друг, немного перебрали, с каждым ведь бывает.
Бармен пару секунд сохранял напряженную бойцовскую позу, затем понимающе хмыкнул и вернулся за барную стойку.
Посетители также вернулись к своим рюмкам, бокалам и тарелкам.
— Это неслыханно! — выдохнул Шеринг. — Их зовут на помощь, а они…
Кремнев встал из-за стола, одной рукой он подхватил с пола свой чудо-кейс, а другой потащил за собой Шеринга.
— Да как вы смеете… — задохнулся от возмущения Шеринг.
— Заткнись, — оборвал его Егор. — Пошел. Быстро.
Шеринг схватился руками за стул и завопил:
— Вызовите полицию, прошу вас!
Кремнев повернулся к посетителям и весело объявил по-испански:
— Все в порядке, дамы и господа! Мой друг немного выпил! Все в порядке!
Он грубо потащил Шеринга через зал к туалету, виновато улыбаясь посетителям, которые быстро потеряли интерес к воплям странного усатого мужчины и вернулись к своим разговорам.
В туалете ресторана Егор втолкнул Шеринга в кабинку, вошел сам и запер дверь.
Шеринг опасливо поежился.
— Бить будете? — обреченно спросил он.
Кремнев усмехнулся.
— Наоборот. Благодарить.
— За что?
— За подсказку.
— Что-то я не…
— Помолчи. Достал.
Егор грохнул на крышку унитаза кейс и откинул крышку. Затем извлек оттуда небьющееся зеркало на специальной присоске. Пришлепнул его к стене. Зеркало отразило два лица — насмешливо-садистское Егора и огорченно-брезгливое Шеринга.
— И что все это значит? — поинтересовался Шеринг. — Решили побриться? Так вам это Все равно не поможет. Гориллу сколько ни брей, она все равно…
Егор поморщился:
— Ты можешь помолчать хотя бы минуту?
— Только если объясните мне, что вы задумали, — с вызовом ответил Шеринг.
— Через час-полтора, — угрюмо сказал Кремнев, — твою поганую бесчестную рожу покажут по всем местным каналам.
Шеринг насупился.
— А вы свою-то рожу видели? — обиженно осведомился он.
Но Кремнев не ответил. В одной руке он уже держал бритвенный станок, а в другой — баллончик с пеной.
— Могли бы сделать это по-человечески — у раковин, — заметил Шеринг.
Егор, не произнося ни слова, схватил Шеринга за шиворот и почти ткнул его носом в зеркало. Затем выдавил ему на лицо пену из баллончика и приступил к бритью.
Шеринг скривился и отплюнул клок пены.
— Если честно, — сказал он, — то в Россию мне хочется, как балерине в колхоз.
Егор продолжал скоблить его физиономию бритвой.
— Как вас там?.. — снова заговорил Шеринг. — Кремнев, кажется? Так вот, Кремнев, предлагаю вам сделку. Если отпустите — дам вам денег.
— Много? — поинтересовался Егор.
Шеринг ухмыльнулся:
— Не просто много, а о-о-очень много. Будете купаться в долларах и евро до глубокой старости. Ай!.. Нельзя ли поосторожнее? Вы отрежете мне нос!
Кремнев добрил ему левый ус и, сполоснув бритву, принялся за правый.
— Так как? — спросил Шеринг.
— Насчет купания в деньгах?
— Угу.
— Боюсь, что так я до старости не доживу — утону.
Шеринг взглянул на отражение Егора в зеркале и саркастически хмыкнул.
— Доблестный чекист, нечего сказать. Хотите сказать, вам не нужны деньги?
— У меня сказочная зарплата, — ответил Егор, добривая правый ус. — А ты поменьше болтай, мне тебе еще бакенбарды брить. У тебя на роже шерсти, как у племенной овцы на заднице.
— Тэк-с. Да вы у нас честный?
— Не совсем. Могу сломать вам ребро или выбить зуб, а начальству скажу, что вы упали. Поверни голову… Да не сюда, в обратную сторону!
Шеринг повиновался.
— Очень жаль, — сказал он. — А ведь я только что предложил вам счастливую, спокойную, обеспеченную жизнь. На вашем месте мечтал бы оказаться каждый. А вы так вот запросто упускаете удачу из рук?
Егор сбрил Шерингу бакенбарды и плеснул ему на лицо водой.
— Поосторожней! — взвизгнул тот.
— Ничего, переживешь. А теперь, Моня, вторая часть марлезонского балета!
Егор заломил Шерингу руки за спину, вынул из кейса моток скотча и быстро стянул скотчем запястья «объекта».
— Да что же это такое? — капризно проговорил Шеринг. — Опять вы за свое?
Кремнев, не обращая внимания на жалобы «объекта», положил кейс на пол и откинул крышку унитаза.
— Не обязательно связывать мне руки каждый раз, когда хотите помочиться, — заметил на это Шеринг.
— Сейчас ты у меня сам обмочишься.
В руке у Егора сверкнуло широкое лезвие спецназовского кинжала.
— О, черт! — испуганно воскликнул Шеринг.
Кремнев запустил пятерню в чернявую шевелюру Шеринга и одним движением срезал ему пучок волос.
— Ай! — взвизгнул Шеринг. — Это холокост!
— Нет, Моня, это новый вид обрезания, — спокойно сказал Егор. — Модельная стрижка. Называется «Сын вэдэвэ».
— А потом с этой стрижкой куда — в газовую камеру?
Егор срезал Шерингу еще несколько прядей.
— Ну, хочешь, окуну в унитаз? — предложил он.
— Фашист! — простонал Шеринг сквозь сжатые зубы. — Красный палач!
Кремнев швырнул отрезанные волосы в унитаз и спустил воду.
