— Я это запомню. Будьте уверены. Кстати, не пора ли нам бросить машину? Она ведь ворованная, и ее уже наверняка ищут.
— Ты прав, — отозвался Кремнев. — Вываливайся.
— Что?
— Выкатывайся из машины. Дальше пойдем пешком.
От нагретого солнцем асфальта поднималось марево тугого жара. Они шагали по обочине: Кремнев с чудо-кейсом в руке, а чуть впереди — Шеринг в дорогом светлом костюме и белой шелковой рубашке.
Прямо по курсу, на горизонте, дрожали в расплавленной амальгаме воздуха контуры белокаменного городка. Шеринг выглядел измученным, Кремнев, напротив, шагал бодро и уверенно, словно успел хорошенько выспаться и пообедать, хотя не сделал ни первого, ни второго.
«Это просто черт знает что такое, — думал Шеринг, вяло передвигая ноги. — За три года они должны были поостыть. И напрочь забыть о моем существовании».
— Пошевеливай копытами! — прикрикнул сзади Кремнев.
Шеринг непроизвольно прибавил шагу.
«Я сейчас должен сидеть в прохладной комнате с пультом в руках и потягивать ледяной коктейль. А вместо этого тащусь по пустыне в компании какого-то неандертальца с рожей Бельмондо и замашками Рэмбо».
Шеринг тоскливо вздохнул. Пройдя еще несколько шагов, он взглянул на солнце, затем перевел взгляд на наручные часы.
— Уже половина двенадцатого, — сказал он сокрушенным голосом. — К вашему сведению, я должен был позавтракать еще час назад!
— А ты приучай организм к новому расписанию, — посоветовал Кремнев.
— К какому? — не понял Шеринг.
— К тюремному. В тюрьме в это время уже обедать будешь.
Шеринг помрачнел еще больше. Он прошел еще несколько шагов, затем оглянулся и обиженно заявил:
— У меня, между прочим, язва. Если я вовремя не поем, могу и окочуриться.
— Стой, — скомандовал Егор.
Шеринг остановился.
— Уйди с обочины!
— Куда? — не понял Шеринг.
— А вон к тому камушку.
У Шеринга не осталось сил на споры, и он послушно прошагал к плоскому валуну, на который указал Кремнев. Егор последовал за ним.
Положив кейс на валун, он откинул металлическую, изрытую пулевыми вмятинами крышку и достал сверток с бутербродами. Один протянул Шерингу, второй оставил себе.
— С чем это? — подозрительно спросил Шеринг.
— С сыром и ветчиной.
Шеринг усмехнулся:
— Из московского гастронома?
— Из местного.
Шеринг взял бутерброд, повертел его в руках, затем снял ветчину и отбросил ее в сторону. То же самое он проделал и с хлебом. Затем поднес оставшийся кусочек сыра ко рту и недоверчиво откусил.
— Выбрасывать-то зачем? — хмыкнул Егор. — Вернул бы назад.
— Чтобы ты это съел? Не выйдет. У тебя и так сил, как у бизона.
Откусив еще кусочек сыра, Шеринг погонял его во рту и сказал:
— Между прочим, язва, господин чекист, вещь коварная. Если меня невзначай скрутит приступ, будете точно сдувать пылинки с мертвеца.
— Ну и что?
— А то. Вашему начальству это вряд ли понравится.
— Много ты понимаешь, — усмехнулся Егор.
— Кое-что понимаю.
Шеринг откусил еще кусочек, пожевал, выплюнул и яростно швырнул оставшийся сыр в пыль.
— Ты только что лишил себя завтрака, — сказал на это Кремнев. — А заодно и обеда с ужином.
Дожевав бутерброд, Егор отряхнул ладони и скомандовал:
— Все, пошли дальше.
— Как — пошли?не поверил ушам Шеринг. — А отдохнуть!
— Отдохнуть? А ты только что чем занимался?
— Дегустировал сыр и нашел его отвратительным. Теперь я хочу сесть на камень и посидеть минут пятнадцать. У меня ноги гудят.
— Главное, чтобы ты мог ими двигать. Пошли! Егор поднял руку и легонько подтолкнул Шеринга к дороге.
— Палач, — выдохнул тот сокрушенно. — Верный заветам партии красных палачей.
— Поменьше базлай, — посоветовал Кремнев. — И шевели батонами. Не пойдешь сам — понесу на пинках.
— И к тому же — стопроцентный хам, — пробормотал Шеринг и, спотыкаясь, побрел к шоссе.
* * *
Красный телефон на журнальном столике черного дерева опять зазвонил. И снова грохот музыки, несущейся из-за стены, заглушил его протяжные трели.
Грузный широкоплечий мужчина лет пятидесяти сидел в шезлонге на краю овального бассейна с искрящейся на солнце голубой водой. У мужчины была загорелая кожа, золотисто-карие глаза и длинные, тронутые сединой волосы, завязанные сзади в «конский хвост».
На коленях у здоровяка сидела смуглая красотка в плавках-бикини. Поблизости крутились еще три полуголые девицы. Одной рукой здоровяк поглаживал обнаженную грудь смуглянки, а в другой держал высокий стакан с холодным голубоватым коктейлем.
Красавица, обнимавшая Солодова, соскочила с его коленей и с веселым визгом прыгнула в бассейн, а ее место рядом с хозяином тут же заняла другая.
…А красный телефон в гостиной все звонил и звонил.
* * *
Это был небольшой и довольно дрянной ресторанчик, главными преимуществами которого были дешевая выпивка и прохладный полумрак зала.
Кремнев и Шеринг сидели в темном углу у телефонного аппарата. Не дождавшись ответа, Кремнев вздохнул и брякнул трубку на рычаг.
К ним подошла официантка.
— Сеньоры, порфавор…
Она улыбнулась и жестом пригласила их следовать за собой. Кремнев и Шеринг поднялись со стульев и устало зашагали за ней. Официантка провела их через зал с немногочисленными посетителями и указала на круглый столик в тихом закутке.
Кремнев и Шеринг уселись за столик. Официантка, наградив их ослепительной улыбкой, удалилась, но вскоре вернулась снова. С интересом поглядывая на Кремнева, она выгрузила с подноса на стол восемь рюмок текилы, блюдце с дольками лайма, два бокала и бутылочку минеральной воды.
Затем, пожелав им приятного аппетита, удалилась, неистово виляя крепкими бедрами. Шеринг взглянул на рюмки мрачным взглядом и обеспокоено проговорил:
— Это что такое?
— Текила, — ответил Егор.
— Вижу, что не лимонад. Предупреждаю — я не пью.
— Да ну?
— Не пью и вам не советую!
— Сегодня пьешь.
Шеринг возмущенно вскочил со стула.
— Какого черта вы распоряжаетесь?
— Сядь, — сказал Егор. — Я сказал: сядь на место и не мозоль глаза.
Шеринг несколько секунд постоял, затем покорно уселся на стул. Плечи его обвисли, из него словно воздух выпустили.
