— Чем больше непонятного, тем сильнее страх. Люди боятся того, чего они не понимают. К тому же это так удачно сочеталось с мусульманскими обычаями.
В любом случае мой расчет оправдался. По Кавказу поползли слухи о зловещем Эмир-хане, засевшем глубоко в горах и наводящем ужас на всю округу.
Но была еще одна проблема, которую предстояло решить.
В моем отряде было слишком много людей, знавших меня по отряду Карима. И я не хотел, чтобы эта информация вышла за пределы моего отряда. Я стремился к тому, чтобы имя Эмир-хана было окутано тайной. Никто не должен был знать, кто это такой.
Поэтому постепенно я стал избавляться от этих людей, параллельно вербуя новых.
На развязывание Великой Кавказской войны группе Карима была выделена впечатляющая сумма, поэтому недостатка в средствах у меня не было.
Через некоторое время в моем отряде практически не осталось людей, знавших Карима.
Последним таким человеком был Шайтан. В свое время я спас ему жизнь, и с тех пор он был лично мне предан. Терять его мне было жалко, хотя рано или поздно я бы избавился и от него.
Но тут появился ты и оказал мне свою вторую услугу.
— Я не ослышался, — переспросил Кремнев. — Вторую? А когда я успел оказать первую?
— Когда дал мне повод избавиться от Мустафы. Теперь его бизнес принадлежит мне.
— Ну что же, — сказал Кремнев. — Отчего бы не помочь хорошему человеку?
Эмир-хан улыбнулся.
— Мне нравится, что в такой ситуации ты не теряешь чувство юмора. Это одно из самых похвальных твоих качеств.
— А что мне еще остается в данной ситуации?
— Тоже верно.
— Как вы узнали о перевозке секретного груза? О нем ведь знали только единицы.
Эмир-хан засмеялся.
— За долгие годы работы специальным агентом я твердо усвоил одну вещь. Не существует такой тайны, о которой знали бы только единицы. Обязательно найдется еще несколько людей, которые могут не знать всех подробностей, но при этом будут знать главное. Я стараюсь находить именно таких людей.
— Хотите сказать, что не сохранили связи с СВР? — усмехнулся Кремнев. — Что там нет человека, который работает на Эмир-хана?
— Мне понятен твой интерес. Всегда интересно узнать, кто из твоего начальства гнилая продажная сволочь. Ну, допустим, я скажу, что это твой непосредственный начальник Николай Георгиевич Уколов. Ты мне поверишь?
— Нет.
— Почему?
Кремнев вспомнил их встречу с Уколовым, когда Егор только вернулся из тайги. Уколов тогда поставил запись разговора Кирилла Байкова, и Кремнев впервые услышал об Эмир-хане.
Он вспомнил глаза полковника, покрасневшие от бессонных ночей, проведенных в стенах кабинета.
— Не знаю почему. Просто это не он.
Эмир-хан развел руками.
— Видишь, поэтому дальнейшее выяснение этого вопроса попросту бессмысленно. Некоторыми вещами я предпочитаю не делиться. Может, есть еще какие-нибудь вопросы?
Кремнев пожал плечами.
— Да нет, — он задумался. — Разве что хочу проверить одну свою догадку. Когда ваши люди убивали агента Байкова, чью голову вы так великодушно отправили в качестве новогоднего подарка в офис СВР, вы наверняка знали, что он сделал запись разговора. Каждый из нас так бы поступил. Для чего вам было нужно, чтобы об Эмир-хане узнали в СВР?
— Захотелось поиграть в шахматы со своими бывшими коллегами. К тому же я наделся, что рано или поздно, сюда доберется кто-нибудь вроде меня. Самый лучший. И я сумею переманить его на свою сторону. Самым лучшим оказался ты, Кремнев.
* * *
Идя по лагерю, Кремнев пытался привести в порядок собственные мысли и впечатления и хоть как-то их систематизировать.
Эмир-хан оказался агентом Шункаром, кумиром его молодости.
«Сбылась мечта идиота, — думал Кремнев. — Ты мечтал поработать с Шункаром, вот тебе и представился такой случай. Работай».
Но если серьезно, то из этого следовало только одно — отныне надо было быть в десять, нет, в тысячу раз аккуратней.
О Беркуте не зря ходили легенды.
Больше недели уже прошло с момента их первой встречи, а Кремневу даже на ум не пришло, с кем он имеет дело.
И не пришло бы, если бы об этом не рассказал сам Шункар.
Анализируя все сказанное Эмир-ханом, Кремнев пытался вычислить алгоритм, с помощью которого можно было бы предугадать его следующий ход и попробовать переломить ход игры.
Кремнев уяснил следующее. Эмир-хан не совершал ни одного поступка и не говорил ни одного слова просто так. Одно вело за собой другое, другое третье и так до тех пор, пока он не ставил тебе мат.
Но при всем том и у него были слабые стороны, которые он в себе не замечал.
И главной его слабой стороной было тщеславие.
Эмир-хан не просто считал себя умнее всех, он хотел, чтобы об этом все знали.
Собственная биография, посылка в СВР, само имя «Эмир-хан» — все это были звенья одной цепи.
Он не смог удержаться от детального рассказа, как ловко он сумел возглавить отряд Карима.
Кремнев вспомнил слова Эмир-хана: «Работая со мной, ты этому научишься».
Что же, пора было начинать учиться.
Кремнев подумал, что точно такую же тактику можно применить и против самого Эмир-хана. Тем более что в отличие от идейного отряда Карима отряд Эмир-хана полностью состоял из наемников. А последнего лично преданного ему человека Шайтана, как было справедливо замечено, убрал сам Кремнев.
Кремнев вспомнил их самую первую встречу и самую первую партию.
Говоря о том, что ему больше всего нравится в шахматах, Эмир-хан сказал, что это всего лишь игра. Но некоторые люди настолько увлекаются ею, что забывают о реальном мире и перестают замечать, что происходит вокруг. Одерживая победу на шахматной доске, они начинают представлять себя чуть ли не Александром Македонским.
Кремнев вспомнил книги, которые он видел в палатке Эмир-хана.
«А не о себе ли ты подсознательно говорил? — подумал Кремнев. — Ведь это так на тебя похоже».
Кремнев внезапно остановился.
Он понял, что начал учиться у Шуркана сразу после той партии. И в сегодняшней игре выиграл не Эмир-хан. Это он, Егор Кремнев, позволил ему выиграть.
Точно так же, как вчера он позволил Саиду считать, что они дерутся на равных.
Кремнев понял, что, несмотря на полуарестантское положение, преимущество все равно у него.
Это пока была даже не лишняя пешка.
Но Кремнев чувствовал, что противник сделал тот неправильный ход, который через какое-то время приведет к взятию этой пешки.
