Зато он понял, в чем состоит главная прелесть работы учителем младших классов. Можно сказать все, что угодно, и тебе поверят.
Если бы он сейчас рассказал Фаруку о том, что земля держится на трех китах, которые, в свою очередь, стоят на четырех слонах, Фарук бы поверил.
Правда, потом пришлось бы долго объяснять, кто такие слоны и киты, и это заняло бы в аккурат весь остаток дня.
Надо было отвлечься.
Кремнев протянул пачку Фаруку.
— Угощайся.
Тот отрицательно помотал головой.
— Я не курю.
— А я, если не возражаешь, закурю.
Кремнев щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.
«Надо же, — подумал он. — Единственные два нормальных человека, которых встретил за последнее время, и оба не курят. Просто тенденция какая-то. Хотя это вполне может быть влияние Мэри».
Он поднялся с корточек и отряхнул штанину.
— Ну чего, далеко еще до озера?
— Не, не очень.
— Тогда пошли.
Они двинулись дальше.
Вскоре последовал новый вопрос.
— А у тебя жена есть?
— Нет.
— А почему?
— Не знаю, — пожал плечами Кремнев. — Не сложилось как-то. Один раз вроде была, но так ничего и не получилось. Не подхожу я для этого.
— А я бы женился, — мечтательно сказал Фарук, — чтобы дети были, дом свой, хозяйство. Только у меня тоже, как у тебя, не выйдет.
— Почему?
— Денег нет, на что жить буду.
— А что же, тебе Эмир-хан вообще не платит?
— Еда есть, где жить есть. Я же воевать не хожу, я только готовить умею.
— Так тот, кто готовить умеет, самый важный человек в отряде.
Фарук засмеялся.
— Шутишь, да? Нет, деньги только тем, кто воевать ходит.
— А тем, кто воевать ходит, Эмир-хан много платит?
Фарук замялся.
— Ну, об этом не надо лучше говорить.
— Так я же никому не скажу.
— Ну, я на кухне у себя иногда слышал, говорят, что жадный Эмир-хан. Я иногда слышу разный разговор, на меня внимания не обращают.
«Надо будет учесть», — подумал Кремнев.
Впереди между горами показался просвет, тропинка начала расширяться.
— Сейчас уже скоро, — сказал Фарук.
— Я так и понял.
Впереди показалось озеро.
Это оказалось одно из тех мест, за которые кавказскую природу по праву считают одной из самых красивейших в мире.
С гор бежала река, уходившая дальше вниз, в ущелье. Часть воды попадало в большую котловину, находившуюся по ту сторону. Это и было озеро.
— Только смотри не купайся, — предупредил Фарук. — Очень холодно.
— Да я уже недавно искупался, — успокоил его Кремнев, — больше пока не тянет.
Фарук остановился на берегу и внимательно вгляделся в воду.
— Чего там?
Кремнев остановился рядом.
— Форель. Я в этой реке форель ловлю. Вкусная рыба и много. Любишь форель?
— Форель — это хорошо.
— Завтра вместе можем пойти ловить, — предложил Фарук. — Больше наловим.
Кремнев вспомнил, как однажды в раннем детстве ему довелось ловить форель в горной речке. Точнее ловил не он, ловили взрослые.
Потом взрослые пошли готовить и оставили удочки закинутыми. Он подошел и вытащил одну, и, как выяснилось, поймал свою первую в жизни рыбу.
Фарук продолжал сосредоточенно вглядываться в воду, а Кремнев, чтобы осмотреться, пошел вдоль берега вниз по течению.
Он знал, что если идти вдоль реки, то рано или поздно она выведет к населенному пункту. На тот случай, если им с Мэри придется выбираться, это могло пригодиться.
Его нагнал Фарук.
— Ты аккуратней дальше ходи. Там сразу обрыв. Если в течение попадешь, сразу все.
Кремнев остановился.
Вариант с рекой отпадал.
Но она всегда оставалась в качестве ориентира.
— А река длинная? — поинтересовался он.
Фарук хитро прищурился.
— А зачем тебе?
— Да просто интересно, куда она выходит, — честно ответил Кремнев.
— Не знаю, — так же честно ответил Фарук. Кремнев закурил новую сигарету.
— Ладно, пора возвращаться.
— Пора, — согласился Фарук. — Скоро ужин готовить надо.
— Чего будет на ужин?
— Каша.
Весь обратный путь они прошли молча.
Кремнев весь ушел в свои мысли, а Фарук, заметив это, не приставал с расспросами.
Все мысли Кремнева были только об одном, каким бы образом связаться с Уколовым?
Всего один звонок по мобильному, и база боевиков будет обнаружена.
Но вот мобильного как раз и не было.
Попытаться раздобыть телефон в лагере, где за каждым твоим шагом следят, было равносильно самоубийству.
А шансы оказаться вне лагеря, да еще и с телефоном в руках, пока что были равны нулю.
Хотя Кремнев нутром чуял, что рано или поздно такой шанс ему представится.
Он находился в лагере уже вторую неделю и все еще был жив.
А это было возможно только в одном случае, он был нужен Эмир-хану для каких-то собственных целей. А раз его начали выпускать на прогулки, значит, в самое ближайшее время Кремневу об этих целях должны были сообщить.
Как только Кремнев и Фарук появились на территории лагеря, от палаток сразу отделились несколько боевиков и направились им навстречу.
Остановившись в паре метров перед ними, боевики встали полукругом, преграждая дальнейший путь.
— Что, Фарук, на свидание ходил?
Фарук сверкнул взглядом, но ничего не ответил.
— Смотри, Фарук, обманет он тебя, убежит. Мы же с тебя потом шкуру спустим.
— Ты есть хочешь? — в голосе Фарука прозвучал вызов. — Вот и не лезь. А то сам себе готовить будешь.
Фарук обошел боевиков и направился к своей пещере.
Боевики принялись разглядывать Кремнева. Он спокойно выдерживал их взгляд.
Пару минут они провели в молчании.
— Что, не боишься? — ухмыляясь, спросил тот, кто приставал к Фаруку.
Кремнев вспомнил его.
Боевика звали Саид. Когда Кремнева везли в лагерь, он ехал прямо перед ним. Эмир-хан приказал ему давать Кремневу пить, если он попросит. Поднося к его губам фляжку, Саид каждый раз старался больше пролить на землю.
