— Нет. Я с ним не общался.
— Понятно, значит, это твой братец. Знаешь, Мустафа, а ведь я всегда считал тебя умным человеком. Умным и осторожным.
— Я тоже всегда уважал вас, Эмир-хан.
— Очевидно, это время прошло. Очевидно, смерть Кемаля отрицательно сказалась на твоем аппетите. Он возрос. И ты подумал, а почему бы тебе не получить еще больше, правда?
— Это не так, Эмир-хан. Я бы никогда не осмелился.
— Но ты осмелился. Вот твой брат Хасан умнее. Он берет то, что я ему позволяю брать, и не требует большего.
— Я тоже не требую.
— Это уже не важно. Потому что пришло время умирать.
Мустафа почувствовал, как к горлу подступает злоба.
— Умирать? — крикнул он в трубку. — А ты попробуй, приди. Посмотрим, кто из нас умрет.
В трубке раздался смех, от которого у Мустафы похолодело все внутри.
— Все-таки ты очень глупый, Мустафа. Я уже пришел. И поэтому из нас двоих умрешь ты. На кого ты надеешься? На свою охрану? Ты же должен знать, что за деньги можно купить все. И всех. Теперь вся твоя охрана работает на меня.
Мустафа посмотрел на стоящих у двери охранников. Лица обоих были непроницаемы.
— Через несколько минут ты умрешь, Мустафа. Тебе вырежут сердце. Ты же любишь коллекционировать части тел твоих врагов. Твое сердце станет достойным завершением этой коллекции.
Мустафа отступил к столу, где у него лежал пистолет. Оба охранника, как по команде, подняли автоматы.
Мустафа понял, что это конец.
— Собака! — заорал он в трубку. — Хасан найдет тебя! Он подвесит тебя за кишки, чтобы тебя жрали бездомные собаки.
В ответ прозвучал смех.
— Не бойся, скоро я займусь и Хасаном. И когда я буду убивать его, я обязательно скажу, кто в этом виноват.
Мустафа швырнул трубку в охранников и ринулся к столу. Один из них пустил очередь по ногам, и Мустафа рухнул на пол.
Охранники склонились над ним, один из них достал нож.
— Я заплачу вам больше, — захрипел Мустафа. — Намного больше.
Один из охранников крепко прижал его руки к полу, второй разорвал пиджак и рубашку.
— Нам уже заплатили больше.
С этими словами он вонзил нож в грудь Мустафы.
* * *
По горной дороге Кремнев ехал в аул, где была назначена встреча.
Накануне с ним связался Уколов. Боевая группа в составе шести человек и одного снайпера должна была прибыть туда накануне.
Дорога пошла вверх, и впереди стал вырастать аул. Дома, сложенные из обычных камней, были расположены уступами.
В свое время они строились как крепости, и взять их могли только штурмом.
Въехав в аул, Кремнев остановил машину и осмотрелся.
Все дома были похожи один на другой — черепичные крыши, выкрашенные зеленой краской ворота. Слева женщина неопределенного возраста, одетая по местному обычаю в черную юбку, вязаную кофту и платок, гнала к реке стадо баранов.
Где-то в этих домах и сараях рассредоточились его люди. Но наверняка не только они. Здесь же были и люди Эмир-хана.
Впереди, метрах в ста, Кремнев увидел вкопанный в землю стол, сколоченный из грубых досок, и две лавки.
За столом над шахматной доской лицом к нему сидел человек. Рядом стоял большой чайник и две чашки.
Кремнев понял, что это и есть Эмир-хан.
Егор вышел из машины, захлопнул дверь и пошел к столу.
Присматриваясь по дороге к окружающему ландшафту, Кремнев не мог не отметить, что Эмир-хан выбрал идеальное место для встречи.
Разумеется, если смотреть на это с его точки зрения.
Взять его в таком месте будет очень непросто. Оставалось только надеяться на профессионализм группы и, как обычно, на самого себя.
При приближении Кремнева Эмир-хан поднялся и протянул руку. Кремнев ее пожал.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, но этих секунд Кремневу вполне хватило, чтобы оценить достоинство, силу и властность Эмир-хана.
Высокий и широкоплечий, он смотрел на Кремнева спокойным взглядом, в котором при всем желании нельзя было разглядеть ничего, ни единой эмоции.
— Добро пожаловать, Абдулл-Хаммад, — голос был таким же ровным и спокойным, как и взгляд. — Я рад, что мы наконец-то встретились.
— И я рад, Эмир-хан. Долго же до вас пришлось добираться.
Они сели за стол, и Эмир-хан разлил по чашкам чай.
— Тогда за знакомство.
Он глотнул из чашки и передал ее Кремневу.
Кремнев сделал то же самое.
Ему был знаком этот древний восточный обычай, хозяин показывал гостю, что напиток не отравлен.
— Я люблю горы, Абдулл-Хаммад, здесь прекрасный воздух, — по губам Эмир-хана скользнула едва заметная усмешка. — Кроме того, в этих горах очень удобно прятаться.
— Превосходный чай, — похвалил Кремнев.
— Спасибо.
Кремнев посмотрел на шахматную доску. Его фигуры были белыми, Эмир-хан предоставлял ему право первого хода.
— Любите шахматы?
Эмир-хан улыбнулся.
— Одна из моих немногих слабостей. А вы?
— Люблю иногда сыграть, — кивнул Кремнев. — Когда попадается достойный противник.
— Ну что же, тогда начинайте.
Кремнев передвинул пешку с Е2 на Е4.
— Я узнал, что у вас есть то, что мне нужно. И что вы готовы это продать.
Эмир-хан сделал ответный ход.
— Кто же вам это сказал?
— Мустафа.
— Мустафа много чего говорил.
— Говорил?
— Я узнал, что вчера вечером наш общий друг Мустафа умер. Сердце остановилось.
Кремнев напал слоном на черного коня, разыгрывая испанскую партию. Эмир-хан в ответ двинул пешку с Н7 на Н6.
«Одной гнидой меньше, — подумал Кремнев. — Вот только не из-за Шайтана ли его сердце остановилось»?
— Жаль, — равнодушно сказал он вслух. — В том случае, если мы договоримся, он обещал организовать транспортировку груза.
— В том случае, если мы договоримся, мы обойдемся и без Мустафы.
Кремнев взял слоном черного коня, и черным пришлось сдвоить пешки.
— Речь идет об «СК-8».
Эмир-хан усмехнулся.
— Вы что, хотите взорвать Нью-Йорк?
— У моих клиентов далеко идущие планы.
— Откровенно говоря, я еще не решил, хочу ли я продавать эти бомбы. Думаю, что цена на них будет только расти.
